Бросив взгляд на перегородку, отделявшую помещение жены от моей каюты, я махнул рукой и вышел наверх. День был прекрасный, солнце ярко освещало набитую судами гавань, кипящую от толпы пристань, и свежий ветерок приятно шевелил волосы. На берегу около сходен нас уже поджидал присланный за нами экипаж, на котором, издали видный, красовался герб Британской Ост-Индской компании. Вороные лошади, запряженные шестеркой, нетерпеливо кивали головами, грызя удила. Уллис, стоя возле кареты и опершись на трость, с нескрываемым одобрением рассматривал стройный корпус «Октавиуса».
– Прекрасная шхуна! – пробасил он вместо приветствия, стискивая мою руку. – Обводы и вооружение сами говорят за себя. Славное приобретение, черт возьми!
Со скрытой улыбкой я показал ему на сходни, и он поднялся на палубу, где принялся неторопливо прохаживаться с видом знатока, разглядывая все вокруг. Команда, занимаясь судовыми делами, с интересом посматривала на неожиданного гостя, оживленно переговариваясь между собой.
Выдержав необходимую паузу, я пригласил его к себе в каюту. Элизабет продолжала прихорашиваться за своей перегородкой, и мы присели за мой стол.
– Прекрасная шхуна, – сказал Уллис. – И прекрасные планы… Послушай, Ричи. У меня есть к тебе хорошее предложение. Ты быстр, умен и смел. Достигнуть того, что сумел ты, попав в такую страшную ситуацию, и сидеть сейчас в Кантоне на борту своей шхуны, полной товара, а не гнить без пенса в кармане в ливерпульских трущобах – это уже говорит о многом. Однако в делообороте ни ты, ни твой отец – да, Ричи, ты можешь обижаться на меня, но последние события как нельзя лучше показали это – должного опыта не имеете. Одно дело заниматься простым посредничеством, не показывая своего носа дальше Британии, и совсем другое – заниматься поставками самому. Положим, сейчас у тебя все выгорит в лучшем виде. А дальше?! Ты уверен, что дальше у тебя все пойдет в лучшем виде?! Тут столько подводных камней, что одиночке, не имеющему должных понятий и знаний на практике, проще всего пропороть днище. Сам, наверное, хорошо понимаешь, что твой знаменитый тесть, несмотря на все родственные связи и тому подобное, будет мало заинтересован в раскрутке твоего предприятия. Особенно если у него все силы направлены на расширение собственной мануфактуры…
– То есть ты считаешь, что шансов на выживание у компании «О’Нилл и сыновья» немного? – поинтересовался я с некоторой обидой в голосе.
– Вне серьезного объединения шансов подняться до того уровня, который хочешь ты, – крайне мало. А вот прогореть на своем поприще – куда больше, – ответил Уллис. Сейчас даже паршивые контрабандисты завязаны в кланы…
Он развел руками в стороны, словно говоря этим жестом немое: «Увы!», после чего продолжил:
– Так что предлагаю тебе вместе с твоей прекрасной шхуной поступить ко мне на службу. Под моим началом ты не только сможешь сколотить необходимый капитал, но и встанешь в доблестные ряды Британской Ост-Индской компании. И если ты себя должным образом проявишь и хорошо зарекомендуешь, то благодаря моим связям через несколько лет у тебя будет реальный шанс не только самому подняться, но и, вполне возможно, также сделать хорошую карьеру для всей семьи. Ну, что скажешь на это, Ричи?!
– Подумать нужно, все взвесить, прикинуть… – ответил я, словно задумавшись над его словами, хотя внутренне весь аж подался вперед – как неожиданно удачно вдруг стала поворачиваться в мою сторону ситуация. Молнией передо мной вспыхнула неимоверная идея, от дерзости которой я даже вздрогнул сперва… Но уже через миг она, словно жажда под палящим солнцем в пустыне, целиком овладела мной.
– Согласен, – ответил Уллис. – Спонтанно принятые решения имеют губительные свойства. Однако особо также не затягивай. Ты же знаешь мою нелюбовь к разным волокитам…
С этими словами он одним махом допил свою порцию пунша, после чего с грохотом поставил на стол пустой стакан. Я же, не теряя ни секунды, приступил к воплощению своей новой задумки в жизнь. Что же, значит, именно сейчас и пришло время ввести главный козырь… Словно невзначай прогулявшись по каюте, я на несколько секунд отвернулся от него и, быстро вытащив шкатулку, вновь вернулся к столу, держа руки за спиной.
– Для начала я хочу тебе показать одну интересную вещицу, – сказал я довольно равнодушным тоном. – Приобрел в Кейптауне. Причем совершенно неожиданно, так сказать, счастливый случай подвернулся. Ну я, естественно, не преминул воспользоваться таким стечением обстоятельств.
С этими словами я открыл шкатулку с бриллиантом и положил на стол перед своим гостем, который довольно долгое время пристально изучал его. Я вновь налил нам пунша, и украдкой брошенный на выражение его лица взгляд сказал мне уже все.
– Мое положение, – сказал Уллис, – просто обязывает меня хорошо разбираться в подобных вещицах. Я не знаю, откуда она у тебя, и не особо жажду знать эти пути, но могу с уверенностью сказать, что ты абсолютно правильно поступил, показав ее прежде всего мне.
Уллис внимательно посмотрел на меня, после чего продолжил:
– Даже не зная имени этого бриллианта, а имя он свое имеет, я уже по огранке могу узнать руку ювелиров Запретного Города. И если здесь, в Кантоне, он попадет в поле зрения императорских служб, то тебе останется только доказать свое родство с императорской династией или же предоставить какое-либо иное весомое доказательство особой заслуги перед Поднебесной, дающей тебе право быть обладателем этой именной вещи. Это своего рода наградной предмет, выданный указом императора – а может быть, и лично им самим. В лучшем случае тебе отсекут обе руки, а потом и голову – как вору. А в худшем… Если окажется, что этот камешек замешан в какой-то истории, то я-то уж знаю местные обычаи и инструменты, которыми здесь добывают истину… Так-то вот, мальчик мой.
– То есть ты хочешь сказать, что такие вещи не для людей моего ранга? – спросил я, хотя после разговора со Шлафманом понял, почему Уильямс так легко отдал мне эту штучку, и в очередной раз мысленно послал ему проклятье.
– Ты сам сказал все моими же словами, – ответил Уллис, разведя руками. – Единственное, что ты сможешь сделать с ним, это продать по бросовой цене в каком-нибудь притоне. Ни один ювелир не возьмется иметь дело с подобной явно нечистой штуковиной, зная о длинных руках Поднебесной. А что будет, если ты вдруг нарвешься на прохвоста вроде твоего нового знакомого Син Бен У?! Ты потом сам отдашь ему не только этот бриллиант, лишь бы он не сдал тебя прямо им в лапы.
Уллис не пытался меня запугать – этот человек свято ценил дружбу, но его запылавшие алчностью глаза и скрюченные пальцы, поглаживающие грани драгоценности, показали, что дело идет четко по намеченному мной курсу.
– Неужели ты хочешь сказать, что в мире есть настолько грязные вещи, что никто не в состоянии их отмыть? – удивился я самым бесхитростным тоном.
В ответ он сделал шаг прямо в нужную мне точку.
– Я такого не сказал, – ответил Уллис и с напускным равнодушием закрыл крышку шкатулки, после чего со странной улыбкой посмотрел на меня. – Все зависит от того, кто займется этим делом.
