– Оставь свою иронию. – Шантарский злился и все хуже владел собой. – Забыл уже, что такое бывает? Видишь женщину, и тебя бьет под дых. И ничего с собой не можешь поделать. С ней я чувствую именно это. Это необъяснимо, иррационально, не знаю, как еще сказать… Ты говоришь «разработка»? Да мне насрать на разработку. Просто я вижу, что она нормальная, она знает, что во всем виноваты не чеченцы и не русские, а та сволочь, которая наживается на войне, на терактах, на издевательстве над обыкновенными людьми. С каждой стороны. Она ненавидит фанатиков. Я это сразу понял. Мне надо было во всем разобраться…
– Тогда валяй.
– Что?
– Рассказывай, как разбирался.
* * *
Озеро «Лотос» было крохотным плевком посередине обширной засушливой пустоши. Длиною метров в пятьдесят и двадцать в поперечнике, оно каждый год уменьшалось в размерах, уступая натиску пакистанской жары. Рыбы здесь не водилось, одни лягушки да ящерицы. Но воды было еще достаточно, чтобы напитать густые заросли травы и кустарника, окружавшие озеро. Двух человек, спустившихся к берегу по еле заметной тропинке, нельзя было заметить ни с шоссе, пролегавшего в одном километре отсюда, ни с велодорожек стадиона.
– Я бежала из Чечни с началом второй войны, – начала свой рассказ Хамилла. – Тогда мне было пятнадцать. Мои родители, братья, сестры, почти все родственники погибли. Одни были за Масхадова, другие – за Кадырова. Кто бы ни пришел к власти, мне это не сулило ничего хорошего. Некому было меня защитить, некому помочь. В Чечне молодой девушке – одной, без опоры, без денег – не выжить. И я вспомнила об Идрисе. Он был старым знакомым отца, они вместе занимались экспортом нефтепродуктов, пока за это не стали убивать. Я позвонила ему, попросила о помощи, и он неожиданно откликнулся. Сказал, чтобы я добралась до Баку, там у него свой офис. С другими беженцами я перешла границу, меня поместили в лагерь в Панкисском ущелье. Договорилась, чтобы меня перевезли в Азербайджан. Потом – Пакистан. Остальное ты знаешь…
– Идрис старше тебя на тридцать лет. Почти старик.
– Ну и что? – негодующе сказала Хамилла. – Без него я бы пропала. Он был добр ко мне и ничего не навязывал. Это был мой выбор – выйти за него. Он стал мне и мужем, и вторым отцом. Он чудесный человек, и я не хочу причинять ему боль.
– Не могу осуждать тебя, – с пониманием отозвался Шантарский. – Ты приобретала положение в обществе, защиту от пересудов и посягательств.
– После всего, что пришлось пережить, хотелось покоя и семейного счастья.
– А почему у вас нет детей?
Хамилла сложила ладони и поднесла их к губам, словно собиралась молиться. Посмотрела невидящим взором на поверхность озера, покрывшуюся рябью от небольшого ветерка.
– Аллах не дал. Выяснилось, что я не могу рожать. Избавлю тебя от подробностей…
– Но ты его не любишь?
– Идриса? Я его уважаю и чту. Разве этого недостаточно?
– Смотря для чего. Уважение и почитание – это, конечно, важно, но жизнь к этому не сводится. Живому человеку нужно что-то еще.
* * *
Спустя несколько дней они встретились снова, договорились пообедать в популярном ресторанчике на Мана-Кох. Это – самое высокое место в Исламабаде, на вершине горы Маргалла. Отсюда столица видна как на ладони. Шантарский и Хамилла расположились за одним из столиков, заказав чикен-тандури
[27].
– А ты не торопишься? Женщины не верят торопливым признаниям. – В голосе Хамиллы угадывалось определенное недоверие, но не было ни иронии, ни сарказма.
– Это правда. Я тороплюсь. У кого-то жизнь спокойная, размеренная, а меня она несет вскачь. Что-то не сделаешь, отложишь на потом, и все – другой возможности не будет. Тебе с подобным не доводилось сталкиваться?
Хамилла не ответила. Прошла минута, другая.
Шантарский прервал паузу:
– Я собираюсь на север, в Скарду. Несколько дней отдыха. Приглашаю составить мне компанию. Там прекрасно. Горы, истоки Инда, природа поразительной красоты. Не все же нам в ресторанах встречаться или в походы на озеро ходить.
– Боишься, что нас заметят? Что я тебя скомпрометирую?
– Скорее, я тебя…
– Можно подумать, что здесь это зазорно – куда-то сходить вместе с мужчиной. Все так делают. В конце концов, это Исламабад, а не Лахор, Пешавар или Бхавалпур. В столице нравы либеральные, ну, относительно либеральные. А с Идрисом я поговорила. Сказала, что сглупила, что мне показалось, будто ты ухлестываешь за мной, а на самом деле ты благопристойный молодой человек. Он это с облегчением воспринял. Портить отношения с твоим посольством ему не с руки. Тебя снова будут приглашать.
– Это, конечно, замечательно, но встреч на приемах, в ресторанах или на озере мне мало. Я хочу большего.
– Хочешь уложить меня в постель.
– Хочу! Очень! – признался Шантарский.
– Вот это скорость, – рассмеялась Хамилла. – О своем прошлом я тебе рассказала. В качестве платы за то, что ты не станешь всем и каждому докладывать о результатах своей поездки в Турцию. Разве этого мало?
– Для меня мало. И перестань говорить о «плате». Я не шантажирую тебя. То, что я узнал в Турции, было лишь поводом заговорить с тобой. Я люблю и хочу тебя. Поэтому и предлагаю. Поедем.
– И когда отъезд?
– Когда скажешь. Мне известно, что Идрис в Штатах.
Женщина покачала головой.
– Не оставляешь мне времени подумать. Ты – любопытный экземпляр, впервые мужчина добивается меня так истово и упорно и таким… оригинальным методом. Не стану кривить душой, это пробуждает интерес. Но так спешить…
– Нельзя откладывать жизнь на потом.
– Вот как? Тебе так приспичило сделать меня своей любовницей и информатором? Не делай большие глаза, не прикидывайся возмущенным. Думаешь, я поверила твоим сказкам о влюбленности? Я знаю разведчиков, у вас на первом плане всегда работа. Для тебя я слишком лакомый кусочек, чтобы просто крутить со мной любовь. Какая удача! Агент, которому даже платить не надо. Достаточно пригрозить компроматом. Не верю, что ты обманул своих товарищей в посольстве. Наверняка вы разработали целую операцию, присвоили мне кодовое имя…
– Есть только один способ проверить. – Шантарский взял Хамиллу за руку. Она ее не отняла. – Поехали в Скарду. На два дня. Или три. Ну, пожалуйста.
– Прямо маленький мальчик, – засмеялась женщина и передразнила. – Мама, пожалуйста, дай мне конфету. Две. А лучше три.
– Можешь сколько угодно смеяться.
– Кто ездит в Скарду зимой? Мы околеем от холода.
Это курортное местечко находилось высоко в горах, на севере Пакистана. Туда горожане обычно наведывались летом, спасаясь от жары. Кроме того, Скарду облюбовали альпинисты. Оттуда можно было добраться до высочайших горных вершин-восьмитысячников.
