Книга Орлы капитана Людова, страница 78. Автор книги Николай Панов

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Орлы капитана Людова»

Cтраница 78

— Ты, Леонид, не обижайся… Брось… Может, и не такая она. Только, если точно тебя любит — сделает по-твоему.

— Нет, я ей обещал, — твердо сказал Жуков. — Да и нехорошо ей здесь… на такой работе. Уж все обговорили. Как поедем в Медынск, где поселимся…

— Ну так поезжайте… А лучше вот что, — Калядин поднял от бумаги свои честные, хорошие глаза. — Скажи ей прямо и твердо, что передумал ты, новое решение принял. Из ресторана она может уйти, учиться поехать… Ей полезно кругозор свой раздвинуть.

— И заикаться об этом не буду, — хмуро отрезал Жуков. — Обещал, — значит, точка.

Как объяснить другу, что не способен оказать этого Клаве, что из-за этого может сломаться все! При каждой встрече Клава становится все требовательнее и нервнее — все разговоры сводит к одному — когда демобилизация, когда они уедут отсюда?

Совсем недавно на танцах вдруг залилась слезами: «Не могу я больше терпеть, Леня». В другой раз, сидя на скамеечке в парке, крепко взяла за руки, всматривалась в глаза: «Любишь, вправду любишь, Леня? Сделаешь, что попрошу?» Но не попросила ничего, перевела разговор на другое…

А то вдруг меняется совершенно, косится дерзкими, словно опустевшими глазами. Не раз назначала свидание и не приходила — заставляла зря ожидать себя на каком-нибудь перекрестке или в сырой аллее парка…

— Люди говорят — ты мне не пара! — сказала как-то особенно отчужденно и зло. А потом снова менялась, смеялась, заглядывала в глаза своими непонятными, ждущими чего-то глазами.

А тут еще — после того спора в кубрике — пошел раздор с лучшим другом. У, этот Калядин! Сам виноват, опорочил ни за что ни про что Клаву и надулся, точно обидели его самого…

«Нет, брат, я тоже с характером, командовать собой никому не позволю… А девчонке, Шубиной, позволяешь командовать собой?» — тут же упрекнул себя Леонид, словно от имени друга… И от этого расстроился еще больше.

А нынче, перед походом, стряслось новое дело. Пришел приказ о списании его, старшего матроса Жукова, с корабля в состав экспедиции особого назначения.

Узнав об этом, растерянный, он пришел к заместителю командира по политчасти. Почему его списывают с «Ревущего»? Надеялся дослужить свой срок на родном корабле…

— И может быть, из-за этого, — немного замялся Жуков, — задержится увольнение в бессрочный?

Но заместитель командира корабля по политической части сразу разъяснил все. Его списывают в состав экспедиции как опытного сигнальщика, выдержанного, проверенного комсомольца. Демобилизован он будет в срок.

— И не все ли равно вам, — сказал замполит, помолчав, с каким-то особым, как показалось Жукову, укоризненным выражением, взглянув на старшего матроса, — на каком корабле и на каком море смените военную форму на гражданское платье, если твердо решили уйти с флота?

Да, разумеется, это ему все равно. Только бы не было задержки… И может быть, даже лучше закончить службу дальним интересным плаванием, в которое, как дал понять замполит, он должен пойти… И проще решается вопрос об увольнении в бессрочный — много легче будет уходить из другого кубрика, с другого фронта… Но снова он стал думать о Клаве.

С каждым часом чувство грусти и неустроенности сильнее охватывало его. И Калядин, будто угадав его мысли, заговорил перед началом вахты прежним приятельским тоном:

— Матросский телеграф говорит — в интересную экспедицию идете.

— Интересная-то интересная…

— «Ревущий» все-таки покидать жалко?

— А думаешь, не жалко? Просолился, просмолился на нем насквозь.

— Все равно ведь от нас уходить решил. Так какая разница? — Глаза Калядина потемнели, вызывающе прозвучал голос.

— Все равно — ясное дело! — с таким же вызовом ответил Жуков.

И вот теперь, на вахте, горько вспоминать все это. И старый друг старшина работает рядом словно чужой. Вот уложил флаги в ячейки сигнального ящика, сердито покосившись из-под припухших от ветра век.

Жуков поднес к глазам свисавший с шеи на ремешке бинокль. Балтика родная! Ровно колышутся бесконечные волны, лиловато синея, отливая радугой по краям… Хорошо повоевали, разгромили врага, пора на сушу…

Он слышал, как за его спиной командир корабля негромко что-то сказал вахтенному офицеру.

— Старший матрос Жуков, почему не доложили о парусе в вашем секторе наблюдения? — торопливо спросил вахтенный офицер.

Парус! В его секторе наблюдения! Напрягшись, всматривался изо всех сил. Но и особо всматриваться не нужно — вот он и впрямь парус: большой, ясно видимый, скользящий у кромки облаков.

— Рыбачий бот, справа по носу двадцать, — громко доложил Жуков.

И тут же сообразил, почему не заметил этого паруса раньше. Хотел объяснить командиру, но промолчал — на мостике никаких лишних разговоров. Вот и заработал выговор напоследок!

Но он не хотел примириться с этим. Сменившись с вахты, не ушел сразу с мостика, как делал обычно. Переминаясь с ноги на ногу, стоял у мачты, поглядывал на командира. Нужно обратиться, объяснить, почему вовремя не доложил о парусе.

Он смотрел на низкорослого, коренастого офицера, стоявшего между рулевой рубкой и тумбой машинного телеграфа. Нужно заговорить с командиром!

Капитан-лейтенант Бубекин лишь в послевоенные дни, придя с Северного флота на Балтику, принял командование кораблем, но матросы уже полюбили его за требовательную справедливость, за скрываемую внешней суровостью доброту.

«Нет, нельзя отвлекать командира во время похода…» Вздохнув, шагнул к трапу, ведущему на полубак.

— Старший матрос Жуков! — окликнул его Бубекин.

— Есть, старший матрос Жуков!

Сигнальщик радостно повернулся.

— Почему задержались на мостике после вахты? — Маленькие темные глазки Бубекина остро смотрели из-под надвинутого на брови козырька.

— Думал обратиться к вам, товарищ капитан-лейтенант.

— Обращайтесь.

— Объяснить — почему не доложил о парусе — разрешите… Не моя это вина…

Бубекин смотрел на него молча.

— Не было паруса на горизонте. Это же мотобот шел. Не под парусом, а под мотором. На таком расстоянии не просматривается силуэт… А парус поднял потом — как раз перед тем, как вы вахтенному офицеру сказали.

— Дальше! — сказал Бубекин. Уже не глядя на сигнальщика, вскинув бинокль, всматривался в море.

Жуков молчал. Как будто объяснил все? Он видел, что жилистая шея капитан-лейтенанта стала краснеть над белой полоской подворотничка, ясно выделился на ней длинный бугорок шрама — след давнего ранения.

Наконец командир опустил бинокль, окинул сигнальщика сумрачным, раздраженным взглядом.

— Значит, говорите, не ваша вина, потому что мотобот без паруса шел. Разглядеть его не успели?

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация