Ниа постаралась не показаться оскорбленной и заговорила твердо:
– Может. Это я. Я могу сменить вас. Если вы будете продолжать в том же духе, то рано или поздно сделаете ошибку, а вы знаете, что мы не можем этого себе позволить. Помните, что вы говорили мне о некомпетентности?
У нее получилось. Он уступил:
– Очень хорошо. Я пойду к себе. Но разбудите меня через двадцать минут и не пытайтесь просматривать мои файлы. Я не хочу, чтобы что-либо в моих записях было неправильно понято.
Микросон восстанавливает силы, поэтому она согласилась.
– Хорошо, через двадцать минут.
Это было час назад. Стоило бы подождать подольше, но по расписанию они должны были отправиться вниз следующим флаером.
Пока Ниа шла к гостевым комнатам, ум ее был занят спорами, которые придется вести с Кейдом. Вероятно, они согласятся, что Шмидта надо переместить, но разойдутся в вопросе о необходимых мерах предосторожности. Также она ожидала, что эпидемиолог будет настаивать на немедленном помещении Роджерса в криокамеру. Но если еще одно устройство наподобие стержня атакует, когда Стив будет не в состоянии защитить себя, он будет мертв.
Ниа затрепетала от мысли, что осторожный доктор может предпочесть именно такое развитие событий.
Она настояла, чтобы Кейд выключил комм, но комнаты имели подобие дверного звонка. Добравшись до его комнаты, Н’Томо нажала его несколько раз, но реакции не последовало.
Как-то раз после изнурительной смены во время эпидемии СПИДа в Свазиленде она проспала сигнал пожарной тревоги, и подумала, что доктор просто спит мертвым сном. Выбрав старомодный путь, она постучала и, услышав сонное бормотание, прижала ухо к двери.
– Доктор Кейд?
Снова бормотание, такое же неразборчивое. Она посмотрела на часы. Коптер отходит через двадцать минут. Придется либо колотить в дверь, либо изобрести какой-то другой способ проникнуть внутрь.
Она сказала в комм:
– Служба безопасности, это доктор Н’Томо. Я около комнаты пятьсот сорок шесть. Не могли бы вы отключить замок? Доктор Кейд не отвечает.
– Нужна помощь?
– Нет, он спит. Просто хочу разбудить его как можно мягче.
– О’кей.
Красный огонек на панели сменился зеленым. Дверь открылась. Если бы не продолжающееся бормотание, Ниа подумала бы, что в темной комнате никого нет. Кровать была заправлена – Кейд вообще не ложился. Пойдя на звук, она обнаружила коллегу на полу. Он лежал в позе эмбриона, завернувшись в одеяло и хныкая, как испуганный ребенок в тисках ночного кошмара.
Ниа пыталась сочувствовать ему с тех пор, как они встретились, заставляя себя подавить гордость и найти оправдания его грубости. Но сейчас она впервые действительно пожалела его.
Она осторожно тронула его за плечо.
– Доктор Кейд?
Он плотнее закутался в одеяло. Бормотание, все еще неразборчивое, стало громче.
Она и раньше видела такое. Врачи в опасных зонах, будь это первый или тысячный раз, могли совершенно спокойно дойти до самого периметра – и обнаружить, что оцепенели от страха. Несмотря на самые лучшие намерения, все их существо бунтовало, зная, что может случиться, если они заразятся.
На антикризисных тренингах ее учили признать, выделить и выразить эти страхи таким образом, чтобы сохранить эмоциональное равновесие. Но это были недавние учебные программы, их ценность еще была под вопросом. Она не могла себе представить, чтобы Кейд предавался чему-то, хоть отдаленно похожему на пустую трату времени. Наверное, эти сны были его способом справляться со страхами.
Но лицо, обычно вражавшее досаду, когда он бодрствовал, было таким печальным.
Она потрясла его.
– Доктор?
– Опять Манфи. Должен. Должен.
Манфи – деревня в Сьерра-Леоне, где он в одиночку предотвратил вспышку Эбола. Наверняка это было ужасно. Без сомнения, приходилось принимать трудные решения. В опасных зонах всегда приходится. Но сообщения описывали его как героя. Что же такое он там сделал, чего не может вспоминать с гордостью?
Глаза Кейда открылись. Секунду он блуждал взглядом вокруг, не понимая, что происходит. Осознав, что держится за одеяло, как напуганный ребенок, он отбросил его и сел так резко, что чуть не сбил с ног склонившуюся над ним Ниа. Лицо доктора выражало несвойственную ему слабость.
– Сколько времени? Сколько я спал?
– Всего несколько часов. Вам это было необходимо. Нас скоро ждут на флаере.
Печальный мальчик исчез, уступив место взбудораженному мужчине.
– Что? Я вспомню об этом в следующий раз, когда вы будете давать слово, Н’Томо. Встретимся в ангаре. Оставьте меня одного, я оденусь.
Ниа вышла в коридор. Дверь закрылась, но она обнаружила, что таращится на нее вместо того, чтобы уйти. Что-то непонятное было в муке, слышной в его голосе, что-то помимо сонного бреда – так что, проходя мимо радиоразведки, она решила зайти.
Перед длинными рядами мониторов сидел одинокий агент. Несмотря на царящую кругом какофонию и наушники на голове, худощавая женщина каким-то образом услышала входящую Ниа.
Она развернулась, и стало видно усталое, но ангельское личико, и табличка с именем, где было написано «Велез».
– Доктор Н’Томо. Наверное, идете в ангар? Они меняют воздушный фильтр, так что у вас есть еще пять минут.
Вспомнив имя, так пылко упоминавшееся Фьюри на совещаниях, Ниа просветлела.
– Агент Велез, я вас не отвлекаю?
– Прямо сейчас, нет. В следующую секунду – кто знает? – Она пожала плечами и возвела глаза к потолку. – Я наконец настроила систему, чтобы она оповещала меня обо всех аномалиях, так что моя работа теперь или очень скучна, или вдруг это вопрос жизни и смерти. Кто же не любит американские горки? Что-нибудь заморгает, и мне придется прервать вас. А пока, что я могу для вас сделать?
Ниа понизила голос:
– Есть один деликатный вопрос, который я хотела бы прояснить, ээ… неофициально.
Велез разочарованно подняла бровь.
– Я ничего не делаю неофициально.
– Это важно.
– Если это важно, то почему неофициально?
– Это связано с доктором Кейдом. С тем, что он сказал. Если все это пустое, то я не хочу смущать ни его, ни себя. У нас и так трудные взаимоотношения. И в то же время, я хочу быть уверена, что тут действительно нет ничего особенного. Я бы хотела, чтобы вы… заглянули в его биографию.
– Пошпионила?
– Да.
– Не могли бы вы высказаться более определенно? Я не слишком люблю совать нос в чужую частную жизнь. Хотя и не похоже, что она у него есть.
– Это относится к его профессии. В две тысячи четвертом доктор Кейд работал в Сьерра-Леоне, около Марапа, на территориях племен. Он обнаружил новый штамм Эбола, охвативший население маленькой деревушки под названием Манфи. Благодаря ему этот штамм был изолирован, и спасено множество жизней.
