– Это будет зависеть от одной встречи. Только она даст ответ на интересующий меня вопрос. Если мои догадки подтвердятся, то это будет сенса… Уже пора идти? – крикнула Мано Дидо, увидев, что он машет ей рукой. – Прости, дорогая, мне надо отправляться. Не обижайся! Обещаю, когда все закончится, я расскажу обо всех событиях в мельчайших подробностях. А может, даже книгу напишу… Передавай маме и папе привет от меня. Все будет хорошо!
– Ты оставишь ее с этим недотепой? – глядя вслед уходящим фигурам, поинтересовался Филипп.
– А что мне еще остается? Наше присутствие в деревне вызовет у Мишель подозрения. А я не хочу, чтобы она обо всем догадалась. Этого надо как-то избежать.
– Мы можем остановиться где-нибудь поблизости и по спутнику наблюдать за их перемещениями, – пожал плечами Филипп. – Пока вы разговаривали, я сунул ей маячок в рюкзак. Так что мы будем знать обо всех передвижениях Мишель и этого недоумка.
– Ты здорово все придумал, дорогой, – замурлыкала подле него Аннет, поднимая с земли рюкзак. – Только не будем сильно удаляться от деревни.
– Как скажешь, милая, как скажешь, – поцеловав жену в губы, проговорил Филипп. И, еще раз взглянув вслед удалявшимся людям, побрел за ней.
– Что же Мишель хочет скрыть, и куда она направилась?
Глава 14
Жилище странной женщины, которую одновременно уважали и боялись в племени, находилось в получасе ходьбы от деревни по пустынной местности вдоль озера. Группа людей, состоявшая из журналистки, фотографа, Дидо и проводника, шла молча; каждый был погружен в свои мысли. Несмотря на календарную зиму, погода в этой части земного шара была великолепна: теплый ветерок трепал волосы путников, а не жгучее солнце согревало их после прохладной ночи, проведенной в деревне. Одиночные крики птиц, долетавшие с озера, да ворчание верблюдов, которые паслись неподалеку – вот и все звуки, нарушавшие покой каменистой пустыни.
– Нам еще долго идти? – прервала затянувшееся молчание Мишель.
– Наш проводник сказал, что почти дошли, – перевел Кадика, вытирая рукавом рубашки пот со лба. – Смотрите! Там… за тем холмом. Перейдем через него, и тогда уже…
– А вы когда-нибудь слышали об этой женщине? – внезапно спросил Жермен.
– По правде сказать, поначалу мне очень не понравилась идея посетить ее… Да, до меня доходило много слухов и небылиц.
– И каких именно? – поинтересовалась журналистка, останавливаясь.
– Ну, одна гласит, что Прагассе не менее трехсот лет. Вы сами должны понимать, что это чушь. Так долго не может прожить никто, а уж тем более здесь.
– Что есть, то есть, – согласился с ним фотограф.
– Хотя… я ездил в эту деревню еще с отцом, – продолжил Дидо, поправляя съехавшую на лоб шляпу. – И уже тогда она казалась мне глубокой старухой. А мне-то было всего лет десять. Сейчас уже перевалило за пятьдесят, а Прагасса осталась такой же, какой я впервые увидел странную женщину.
– В детстве на многие вещи мы смотрим через призму своего сознания. Наше восприятие окружающего мира со временем меняется, но воспоминания, сохранившиеся с тех времен, остаются такими же. Подобная история случилась со мной примерно в том же возрасте. К нам в школу пришел новый учитель. Увидев его в первый раз, я решила, что он глубокий старик, хотя, как потом выяснилось, преподаватель был ровесником моего отца. В вашем случае, по-видимому, разум сыграл ту же шутку, что и со мной, – заметила Мишель, проходя мимо стоявших мужчин.
– Что-то я не совсем понял, – морщины покрыли большой лоб Дидо.
– Не бери в голову, – похлопал его по плечу Жермен и поспешил за журналисткой, догонять ушедшего уже далеко проводника.
Наконец, они поднялись на самую высокую точку холма и становились, чтобы отдышаться, а заодно и оглядеть местность, простирающуюся у них под ногами. За холмом уходящий вдаль ландшафт мало отличался от виденного: все та же пожухшая растительность, все та же каменистая, коричнево-серая пустыня с одинокими малорослыми деревьями и кустарниками. Единственным изменением в пейзаже стал озерный берег, не пологий, как в долине, где располагалась деревня, а скалистый. Но не он притягивал взгляд людей. У основания холма, огороженного вбитыми в землю кольями (правда, впоследствии никто так и не смог объяснить, откуда они взялись здесь в таком количестве), стояла небольшая хижина, по форме напоминавшая куб, что было совершенно нетипично для африканских построек.
– Это и есть жилище Прагассы, – перевел слова проводника Кадика. – Дальше вы пойдете одни. Так велел вождь.
– Ты тоже не пойдешь с нами? – удивился Жермен.
– Нет, никто не ходит к Прагассе, пока она сама того не пожелает. Ваш визит пугает местных жителей, да и мне, по правде сказать, что-то не по себе. Видите ли, суеверия очень развиты в местных племенах. Они боятся, что вы принесете им несчастье.
– Но как мы обойдемся без переводчика?
– Она говорит на всех языках, – последовал ответ Дидо. – Я подожду здесь, если вы не против.
– Пошли, – только и сказала Мишель, подгоняемая скорее любопытством, нежели страхом.
– Может быть, ты сходишь одна? – замялся Жермен, но, поймав на себе красноречивый взгляд журналистки, тяжело вздохнул и побрел вслед за ней.
Вокруг стояла мертвая тишина. Казалось, время остановилось: ни дуновения, ни крика птиц или животных. Внутри самого дома также не было заметно никакого движения.
– Думается мне, что там никого нет, – шепотом проговорил фотограф, оглядываясь вокруг. – Она, должно быть, на острове или в каком-нибудь другом месте. Вот паршиво так паршиво!
– Да ладно, не скули! – огрызнулась Мишель, уставшая от его постоянного нытья. – Сейчас все выясним!
– А может статься, старая ведьма окочурилась. Дидо же говорил, что она очень уж стара.
Отмахнувшись от молодого человека, журналистка подошла к цветному пологу, скрывавшему дверной проем, и остановилась, не зная, как ей поступить дальше.
– Вы можете войти, – внезапно раздался скрипучий голос, донесшийся из-за двери.
Мишель и Жермен вздрогнули от неожиданности, ибо услышать родную французскую речь в этой глухомани, да к тому же без намека на акцент, казалось невероятным. Переглянувшись, они приподняли полог и вошли внутрь загадочного дома. Они увидели комнату с обстановкой, не свойственной для домов африканских племен. Посередине небольшой комнаты, освещенной лишь естественным светом, струившимся с потолка, в котором зияло круглое отверстие, находился стол. На нем стояли разномастные миски, банки, кувшины, а также лежали разные по размеру ступы и какие-то засохшие травы и корешки. Вдоль одной из стен комнаты стоял большой кованый сундук, покрытый шкурой зебры. На противоположной стороне имелась лежанка, на которой сидело жутковатое на вид существо со всклоченными патлами, в одеждах из шкуры гепарда. Оно внимательно разглядывало вошедших людей, не произнося ни слова.
