– Правда? Значит, вы уже второй раз скрываете от полиции факты! Мы с вами еще поговорим об этом! – Сегодня в тоне инспектора Скиннер не было даже намека на веселье.
Восторг Бруно растаял без следа.
– Чем могу помочь, инспектор? – спросил Алан Любопытный.
– Алан Арчер, я хочу задать вам несколько вопросов, касающихся убийства Поппи Раттер. Будет проще для всех нас, если вы добровольно пойдете со мной.
– Я арестован?
– Нет, но, если вы не согласитесь следовать за мной, мне придется это сделать.
Два офицера проводили Алана и усадили его на заднее сиденье полицейского авто. Впрочем, старик вскоре вернулся в дом, чтобы взять очки.
«Какая ирония! – подумал Бруно. – Интересно, сколько соседей сейчас не отрывают глаз от окон? По крайней мере неделю Алан Любопытный будет в центре сплетен!»
– И вы тоже последуете за нами, мистер Глью! – холодно приказала инспектор Скиннер. – Честно говоря, мне надоели ваши глупые игры!
– А иначе меня тоже арестуют? – прохрипел Бруно.
– Я еще не решила!
Позвонив родителям мальчика так, чтобы он этого не слышал, инспектор проводила Бруно и усадила его на заднее сиденье своего авто. Кожаные кресла, нагревшиеся на солнце, пахли преступниками и разбитыми надеждами.
– Твои родители последуют за нами, – сказала инспектор Скиннер, заводя мотор.
21
В теле Джима происходили странные процессы. В самых необычных местах он чувствовал судороги, болезненные уколы и бульканье. Возможно, это происходило из-за аромата духов инспектора Скиннер. Запах смягчал вонь антисептика, стоявшую в комнате ожидания полицейского участка.
– Бруно в комнате для допросов номер два, – сообщила инспектор Скиннер, протягивая супругам Глью два пластиковых стаканчика с кофе. – Присаживайтесь, пожалуйста.
– Я просто в шоке! – воскликнула Хелен, отказываясь от напитка. – Летние каникулы моего ребенка полностью испорчены вашим сумбурным расследованием!
Джим извинился за тон жены, после чего ее недовольство стало еще более явным.
– Я вам не давала разрешения допрашивать Бруно! – воскликнула Хелен.
– Мне оно и не нужно! – строго, но спокойно ответила инспектор. – Позвольте объяснить вам ситуацию: ваш сын говорит, что видел, как Алан Арчер заходил к Раттерам в ночь убийства. Он ключевой свидетель!
– Алан не убийца! – пробормотала, плача, Хелен.
– Согласен, – осторожно поддержал ее Джим.
– ДНК Алана Арчера обнаружено на теле Поппи Раттер, – сообщила инспектор Скиннер. – На шее, на волосах. Мы думаем, что отпечаток, обнаруженный Джимом, также принадлежит мистеру Арчеру. Пока мы с вами беседуем, это как раз проверяют.
Джим и Хелен переглянулись.
– Мы можем поговорить наедине? – виноватым тоном спросила Джима инспектор. – Я хочу попросить вас об одолжении.
Джим знал, что это лишь еще сильнее разозлит его жену. Он предложил Хелен пойти домой – ее присутствие ничем не могло помочь. Та сопротивлялась, обвиняя мужа в неправильной расстановке приоритетов.
– Поезжай на такси, – сказал Джим, когда Хелен наконец сдалась. – А я привезу Бруно домой, когда мы здесь закончим.
– Я вне себя от гнева! – заявила Хелен, забирая сумочку.
– Думаю, вам следует прекратить расследование, – сказала инспектор Скиннер, когда Хелен ушла.
– Но я в долгу перед Терри Раттером. И я нашел тело Поппи… Так или иначе, я связан с этим делом, нравится мне это или нет.
Джим достал блокнот, давая понять, что готов поделиться информацией.
– Расскажите мне все, что знаете об Алане Арчере.
Джим охарактеризовал соседа, уделяя особое внимание его страсти к подглядыванию.
Также он признался, что давно, когда Бруно был малышом, они попросили Алана посидеть с ним. Джим объяснил трюк, который проделывал со всеми нянями: он незаметно помещал лепестки в ящики. Алан, конечно, провалил проверку Джима, открыв все ящики! Еще детектив упомянул о том, что Алан увлекался крикетом и состоял в местном обществе садоводов. Когда-то он работал сантехником. Его жена умерла от рака груди.
– Алан устанавливал сантехнику практически в каждом доме на нашей улице, – закончил Джим. – Мне он никогда особо не нравился, но я уверен, что этот человек безобиден.
– У Алана Арчера уже были приводы в полицию, – сказала инспектор, когда Джим закончил. – Когда ему было восемнадцать лет, он обвинялся в нападении с нанесением телесных повреждений. Я читала его досье. Он был в пабе и избил человека бутылкой.
– Алан отбывал срок?
– Он настаивал на том, что это самозащита, – сказала инспектор Скиннер. – И утверждал, что ограждал свою подругу от нежелательного внимания. Жюри присяжных приняло его сторону.
– Это было давно, – заметил Джим.
– Верно, – согласилась женщина.
– В другой жизни. Люди меняются.
– Да.
– Я скептически отношусь к виновности Алана, – сказал Джим.
– Есть еще кое-что. За неделю до смерти Поппи Алан положил пятьсот фунтов на ее счет.
Инспектор протянула Джиму распечатку с банковского счета.
– Это все меняет.
– Так и есть. Кроме того, его ДНК есть на теле жертвы. Возможно, мы наконец поймали убийцу.
– Возможно, – осторожно ответил Джим.
– Сначала я хочу взять показания у Бруно. Может быть, это натолкнет меня на какую-то мысль. Я намерена получить признание еще до вечернего чая! Сегодня день рождения у моей младшей дочери, и я обещала испечь на ужин рыбный пирог.
Кто-то постучал в дверь. Вошел молодой офицер с перебитым носом. Он слегка наклонил голову и сказал, немного поколебавшись:
– Эксперты закончили, мэм…
– И?! Продолжайте!
– Отпечаток на кухне Раттеров принадлежит Алану Арчеру.
22
Комната для допросов, в которую привели Бруно, произвела на него благоприятное впечатление. Здесь было записывающее оборудование, одностороннее стекло, а также присутствовал его отец. Все это подтвердило мысль мальчика о том, что он поднялся по иерархической лестнице.
– Прежде всего я хочу напомнить тебе о законе! – начала инспектор Скиннер голосом, который Бруно счел одновременно волнующим и пугающим. – Сокрытие информации о преступлении является нарушением закона! Я уже напоминала тебе об этом, когда речь зашла о сообщениях с автоответчика Поппи Раттер. А теперь мы узнаём, что ты видел Алана Арчера возле дома Раттеров в ночь убийства. Ты мне нравишься, Бруно. Правда, нравишься. Но если во время этого разговора я хотя бы заподозрю, что ты лжешь, я безо всяких колебаний привлеку тебя к ответу! А это, как тебе известно, исключит для тебя любую возможность работать в дальнейшем в полиции.
