Напротив кресла, в котором сидела Валерия, стоял стул. На него она и указала.
У доктора отвисла челюсть, если можно так выразиться, конечно, о столь солидном человеке. Во всяком случае, дар речи он на некоторое время потерял. Неслыханно! Ему смеют диктовать! Однако, преодолев неудовольствие и изобразив на лице сладчайшую любезность, он пересел на стул и приготовился слушать.
– Вы извините, – от Валерии не укрылись скрытые движения оскорбленной души Бориса Ивановича, – но мне так будет удобнее говорить.
– Да-да, безусловно, я и сам люблю разговаривать с людьми без всякой официальности, по-дружески. Так что вас беспокоит? – он опустил глаза и начал рассматривать свои руки, аккуратные, можно сказать, красивые, с длинными пальцами и ухоженными ногтями.
– У меня бронхит.
Борис Иванович поднял томный взгляд, излучающий сочувствие, медленно перерастающее в недоумение. Как! К нему пришли лечить заурядный бронхит?! Что себе позволяют некоторые люди! С бронхитом может справиться любой участковый врач… Однако, не скажешь так пациенту?
– Ну, что ж. Жить будете. – Он снисходительно и успокаивающе улыбнулся. – Травки, мед, содовые ингаляции. Средства проверенные, надежные. Думаю, через недельку все будет в порядке.
– Вы меня не поняли. – Валерия вздохнула. Она почувствовала, что напрасно пришла сюда, но раз уж пришла… – У меня какой-то странный бронхит: внезапные приступы кашля, переходящего в удушье. Мне нечем дышать. Совсем нечем.
Она хотела добавить, что приступы удушья сопровождаются паническим страхом, от которого останавливается сердце, что на нее словно наваливается что-то темное, холодное и неумолимое, как сама смерть, что… Но передумала. Почему-то ей стало абсолютно ясно, что этот человек ничего не поймет. Обычный бронхит – это его реальность. Может быть, хоть даст какой-то медицинский совет? Доктор наук, все-таки. Присваивают же за что-то научные степени!
– Так это астматические явления! – Борис Иванович даже как будто обрадовался, что все так просто, полностью подтвердив то, что Валерия о нем только что подумала. – Не надо пугаться! Надо подлечить нервы. Все болезни связаны с нервами, с душевными переживаниями. Необходимо обрести спокойствие.
– Недавно погиб мой друг… После его смерти все потеряло смысл. И вообще… со мной происходит нечто странное.
Валерия понимала, что не может рассказать доктору все: о своих снах, о рубиновой серьге, которую спрятал в ее квартире Евгений, о своих страхах, о кашле, который уж никак не похож ни на обычный бронхит, ни на астму. Соседка, с которой они поддерживали довольно близкие отношения, давала ей аэрозоль, снимающий астматическое удушье. Валерии он не помог. Кашель начинался внезапно, по одному ему ведомым причинам, и затухал практически сам по себе. Никакие травы, таблетки, горчичники и прогревания на него не действовали. Так, может быть, чуть-чуть. Это беспокоило.
– Так вот, в чем дело! Это большое горе. Его нужно пережить. Своего друга вы не вернете, а здоровье потеряете. Знаете, что? – Борис Иванович взял со стола свой блокнот, надел очки и стал что-то искать. – Ах, наконец-то! Я вам дам телефон одного интереснейшего человека. Это мой добрый знакомый, исключительно порядочный человек. Вы сможете ему все рассказать. Он, как это теперь принято называть, экстрасенс. Модное словечко. Ха-ха!
Доктор спохватился, что несколько отклонился от выработанного годами тщательного притворства, имиджа, и восстановил на лице благодушное, участливое выражение.
– Боже мой, – подумала Валерия, – да он живет в мире собственных иллюзий! Он настолько вжился в придуманную им самим роль, что она приросла к нему, словно вторая кожа, которую уже не снимешь. Разве что с кровью и мясом.
– Его зовут Игнат, – продолжал между тем доктор. – Скажете, что от меня, так он и примет вас без очереди.
Борис Иванович проводил Валерию и вернулся в кабинет, испытывая немалое облегчение. Слава Богу, пусть Игнат разбирается со странной дамочкой. Она оставила на столе деньги за визит. Деньги подняли доктору настроение. Он уселся в свое мягкое крутящееся кресло, надел очки и принялся корректировать научный доклад, который к завтрашнему дню требовалось закончить. Мысли его постоянно сбивались, – Валерия вызывала у него смутное недовольство, которое он не мог объяснить. Ее прямой, жгучий взгляд, таивший глубоко, на самом донышке, насмешку, раздражал и неприятно поражал Бориса Ивановича. О, с женщинами всегда только одни неприятности! Чем они умнее, тем этих неприятностей больше. А если они еще и красивы – жди беды.
В дверь коротко и резко постучали.
– Ну вот, никакого покоя, – рассердился доктор, не без труда вернул на лицо любезное выражение и приветливо произнес: – Заходите!
Человек в черном неторопливо шел по улице. У него болела голова, поэтому прохладное утро было очень кстати. В последнее время он чувствовал себя все хуже и хуже. Снилось страшное. Просыпаясь по ночам, он долго не мог прийти в себя, лежал и смотрел на темный квадрат окна, ощущая себя пустой оболочкой, из которой ушла радость жизни, надежды и даже слезы. Оказывается, способность плакать говорит о том, что не все еще потеряно. Слезы любви – они словно дождь, после которого зелень вновь становится свежей, и цветы раскрывают свои нежные лепестки навстречу новому дню. А вот у него не осталось даже слез…
Из тяжелых стеклянных дверей поликлиники вышла молодая женщина, в коротком платье без рукавов, черноволосая, невысокая. У мужчины в черном было очень острое зрение. Он хорошо рассмотрел женщину, которая приближалась к нему по кленовой аллее, рассеянно глядя по сторонам: она была чем-то расстроена. Странно, что его еще что-то могло заинтересовать, особенно женщина!
Тренированные реакции – великая вещь. Шестым чувством, никак не иначе, человек в черном уловил, что за женщиной наблюдает не он один. Кто-то в темно-синей иномарке медленно ехал по дороге, слегка в отдалении, сопровождая женщину в красном платье. Муж, поклонник, любовник? А может быть, частный детектив, нанятый сумасшедшим ревнивцем?
Дама, явно занятая своими невеселыми мыслями, ничего вокруг не замечала. Она не заметила бы, даже если мимо нее провели бы розового слона в тюбетейке с золотыми кисточками. Какие у нее дивные глаза – темные, миндалевидные, как бы подернутые дымкой, или слезой, с длиннющими черными ресницами… мечтательные. Какие они могут быть чудные в минуты страсти!..
Человек вдруг вспомнил другие глаза под соболиными бровями и глухо застонал. В эту минуту женщина почти поравнялась с ним.
– Что с вами? – Ее смугловатое лицо, ярко накрашенные губы оказались очень близко. – Вам нехорошо? Нужно присесть.
– Откуда она знает? – подумал человек, пытаясь удержать мутящееся сознание.
Женщина помогла ему добраться до скамейки и села рядом. Ему действительно стало легче. Вот так всегда – накатит волной тошнота, мелкая дрожь во всем теле, выматывающая силы боль, – в последнее время все чаще. Но если сесть, глубоко вдохнуть несколько раз прохладный воздух, становится легче. Сознание прояснилось, и человек в черном краем глаза заметил, что темно-синяя машина тоже остановилась. В нескольких шагах сзади, за деревьями.
