Мужчина, который шел по дорожке, смотрел смело, прямо и твердо, как почти ни один представитель сильного пола смотреть не умеет, или не может. Почему? Этого Таисия Матвеевна объяснить не сумела бы, но одно она знала наверняка – если мужчина прячет глаза, опуская их долу, или беспорядочно зыркает туда-сюда, или норовит поглядывать искоса, – с таким дела лучше не иметь. Предаст. Какими бы сладкими речами и неземной красотой ни приманивал, каких золотых гор ни обещал – бежать от него прочь, и чем подальше.
Но ее вроде сватать никто не собирался, возраст вышел, чего присматриваться да оценивать? На чужой каравай рот не разевай! А только женщина есть женщина, в любом возрасте. Гость Таисии Матвеевне понравился, и даже очень. Что-то отозвалось, далекое-далекое, сладкое, как первый поцелуй.
– Я друг Алеши. Хочу поговорить с вами, если позволите.
Женщине показалось, что крыльцо покачнулось и закружилось, все быстрее и быстрее, вовлекая в движение деревья, цветы и небо… Сиур едва успел подхватить ее.
– Что с вами? Может быть, воды?
– Нет-нет, простите… Сейчас все пройдет. Так вы знаете Алешу? – ее глаза наполнились слезами, которые не проливались, а так и стояли, сверкая на солнце и придавая ее взгляду необычайную яркость. – Пойдемте в дом.
Таисия Матвеевна любила чистоту и уют. Повсюду стояли деревянные кадки с цветами, на гладко побеленных стенах множество эстампов, самодельных панно, чеканок, акварелей…
– Это все подарки моих учеников.
Она устало опустилась на кожаный диван с высокой спинкой. В комнате, светлой и просторной, почти ничего больше не было – круглый стол, накрытый плотной желтой скатертью в крупные цветы, несколько стульев и полки с книгами.
– Таисия Матвеевна, – Сиур старался говорить как можно мягче, тщательно подбирая слова. – Расскажите мне об Алеше и Элине, – все, что вы знаете. Поверьте, что это не праздное любопытство! Я живу в Москве, мы с Алешей работаем вместе. С ним может случиться несчастье. Или уже случилось… Но я так не думаю. Почему-то мне кажется, что ему просто нужна помощь.
Сиур не стал хитрить. С Таисией Матвеевной это было совершенно лишнее. Он умел чувствовать людей, и сразу понял, что перед ним чистая, преданная и прекрасная женщина, на которую можно смело положиться во всем и всегда. Редкий экземпляр человеческой породы.
– Хорошо. Раз надо… – Она не стала ни о чем расспрашивать, ничего выяснять, и это само уже говорило о многом. – А что вы хотите услышать? Мне они оба нравились – хорошие, добрые дети. Почему все так вышло? Вы не знаете, почему жизнь бывает неоправданно жестока к одним и так же неоправданно щедра и снисходительна к другим?
Сиур помолчал. Он чувствовал, что женщина сама может ответить на свой вопрос, и задает его просто, чтобы услышать его мнение. Что он думает об этом мире и о людях в нем? Стоит ли раскрывать перед ним свое сердце и касаться дорогих и близких судеб? Достоин ли он этого?
– Я думаю, что жизнь добра ко всем нам, но мы сами любим все усложнять и запутывать. Мы не умеем просто любоваться ею и принимать ее дары. Мы любим нагромождать горы лжи, сожалений и обид, вместо того, чтобы просто смотреть и видеть. Мы смотрим на гибель организма и представляем вселенскую катастрофу. Жизнь, подобно океану, выносит на поверхность мусор, который мы принимаем за жемчуг из самых сокровенных глубин. Не так ли?
Таисия Матвеевна смотрела на него во все глаза. Она не могла поверить, что слышит подобное из уст весьма респектабельного и современного мужчины. Это невероятно. Однако ему стоит все рассказать. Что она и сделала.
Сиур выслушал историю любви Алеши и Элины, похожую на миллионы других таких же историй и в то же время совершенно особенную. Взгляд издалека делает вещи подобными, но когда начинаешь приближаться к ним, из тумана бытия проявляются Знаки Судьбы и оригинальные детали, которых нет и не может быть более ни в какой точке вселенной.
Внучка Элина появилась у Таисии Матвеевны случайно. Подруга, которая работала в детском доме, ушла в декретный отпуск, но место терять не хотела и предложила ей вести по совместительству язык и литературу. Таисию Матвеевну она знала давно и подвоха не ожидала. А если другая устроится на ее место, то кто знает, как оно потом сложится? Вдруг, не захочет уходить, войдет в доверие к заведующей, начнет плести интриги… Ну, вот так и началась эта история.
Работая в детском доме, Таисия Матвеевна подружилась с маленькой девочкой, у которой было мелодичное имя – Элина. Кто ее так назвал, неизвестно. Девочку принесли к дверям роддома ночью и оставили одну, на ручке у нее был браслетик, на котором среди прочих элементов орнамента латинскими буквами было выгравировано слово Элина. Так ее и назвали.
– Вы не пытались узнать, кто ее родители? – Сиур сразу вспомнил истории убитых – старого антиквара, ясновидящей вдовы, Сташкова. Все они были «без роду, без племени», либо детдомовские, либо воспитанные тетками, бабками… Странное совпадение.
– Как не пыталась? – Таисия Матвеевна вздохнула. – Только бесполезно все. Вот я ее и растила как свою родную внучку, в дочки-то она мне не подходила, по возрасту. А с каким трудом удалось оформить документы, вы себе не представляете! Взять ребенка из детского дома не так просто. Хорошая она девочка, только дикая очень.
Сиур отметил, что женщина не говорит об Элине «была», а рассказывает о ней, как о живой.
– Вам нравился Алеша? – спросил он, чтобы побудить Таисию Матвеевну продолжать.
– Представьте, да. Он на эту Элинину дикость не обращал никакого внимания, ему, наверное, даже нравилась такая ее манера. То задумается невесть о чем, и мечтает! То начинает смеяться по всякому поводу и баловаться. И стихи очень любит, только не все подряд, а сложные… С глубоко упрятанным смыслом. Прочитает какие-нибудь строчки, и спрашивает, что мы об этом думаем? А мы сидим и молчим. Сразу-то и не сообразишь. И тут она подождет… да и объяснит, как она понимает. Знаете, я всю жизнь преподаю литературу и очень ее люблю, но до таких глубин, до такого неожиданного взгляда на вещи никогда моя мысль не доходила. Еще бывало, ни с того, ни с сего такое скажет… Вот у меня сережечки есть старые, от мамы оставшиеся – сапфиры натуральные, в круглой оправе и перевиты золотой ленточкой. Когда Элине восемнадцать исполнилось, я их хотела ей подарить. Она на них посмотрела, помолчала и заявила, что такой камень носили жрецы Юпитера в Риме на указательном пальце! Ну, что это? Странная она девушка… А Лешеньке это нравилось. Хотя он больше спортом увлекался, ходил в походы. Они сплавлялись на плотах по порогам. Потом он уговорил Элину пойти с ними. Думаю, ей просто хотелось быть с ним рядом.
Таисия Матвеевна взяла с полки толстый альбом для фотографий в бархатной обложке.
– Вот, смотрите, красота какая! Природа необыкновенная, – камни, вода, карликовые сосны.
На обрывистом берегу, покрытом ползучим кустарником, стоят несколько парней и одна девушка, в касках, спасательных жилетах, с огромными рюкзаками. Девушка тоненькая, изящная, с мечтательно-печальным взглядом. Рядом с ней – Леха, собственной персоной, молодой, застенчивый и влюбленный. Даже на фото смотрит на Элину, а не в объектив.
