Ганимедианцы ушли ужинать в мрачном настроении.
– Какие неженки! – заметила Энн, когда они оказались вне предела слышимости.
– Так-так, теперь мы издеваемся, – отозвалась Зо.
– Ты настоящая разбойница. Подумай над этим.
– Придется мне записаться в школу Красных и выучиться там дипломатической деликатности. Может, даже договорюсь с помощниками пойти со мной и взорвать им пару объектов.
Энн шумно выпустила воздух сквозь зубы. Затем двинулась дальше по набережной, и Зо пошла следом.
– Странно, что Большое красное пятно исчезло, – заметила Зо, когда они пересекали мост над каналом. – Будто это какой-то знак. Но я все равно жду, что оно еще появится.
Воздух был прохладным и влажным. Прохожие, которые им попадались, были в основном земного происхождения, частью диаспоры. Возле каркаса купола лениво выписывали спирали несколько летателей. Зо понаблюдала за ними на фоне огромной планеты. Энн часто останавливалась, чтобы осмотреть поверхности срезов камней, не обращая внимания ни на город среди льдов, ни на его жителей с их грациозными походками и разноцветной одеждой, – даже когда мимо пронеслась кучка молодых местных уроженцев.
– А тебя в самом деле камни интересуют намного больше, чем люди, – отметила Зо одновременно и с восхищением, и с раздражением.
Энн взглянула на нее – это был настоящий взгляд василиска! Но Зо лишь пожала плечами и, взяв ее под руку, потащила вперед.
– Этим молодым уроженцам и пятнадцати М-лет не исполнилось, они прожили всю жизнь при одной десятой g и плевать хотели и на Землю, и на Марс. Они верят в юпитерианские луны, в воду, плавание и полеты. Большинство из них изменили себе глаза, чтобы легче было переносить слабое освещение. Некоторые отрастили жабры. По плану терраформирование этих лун должно занять пять тысяч лет. Видит ка, они представляют новую ступень эволюции, а ты тут пялишься на камни, которые ничем не отличаются от любых других, которых навалом в этой галактике! Верно люди говорят, что ты сумасшедшая.
Это заставило Энн отскочить, как брошеный камень.
– Ты говоришь в точности, как я, когда я пыталась вытащить Надю из Андерхилла.
Зо пожала плечами.
– Ладно, – проговорила она. – У меня еще одна встреча.
– Мафия работает без передышки, верно?
Но все же Энн двинулась за Зо, глядя по сторонам, будто сморщенный придворный шут, крохотный и одетый в странную старомодную куртку.
У доков их с некоторой тревогой встретила группа членов совета Женевского озера. Они сели на небольшой паром, и тот стал прокладывать себе путь между мелкими парусными судами. На озере было ветрено.
Они плыли к одному из лесистых островов. Над заболоченным ковром подогревающейся почвы плавучего острова возвышались огромные образцы бальз и тиковых деревьев, а на берегах, у маленькой пилорамы, работали лесопогрузчики. И хотя пилорама была звуконепроницаемой, к разговорам примешивался ее приглушенный шум. Плывя по озеру на юпитерианской луне, где в каждый цвет от удаленности Солнца вкраплялась серость, Зо ощущала легкие порывы того возбуждения, что испытывала в полетах, и сказала местным:
– Здесь так красиво! Теперь я понимаю, почему на Европе хотят построить целый водный мир и все время там плавать. Они даже смогут переправить часть своей воды на Венеру и создать у себя несколько островов. Не знаю, говорили ли они вам об этом. Может, это просто пустые слова, вроде той затеи, что я слышала, – создать небольшую черную дыру и поместить ее в верхнюю атмосферу Юпитера. Чтобы превратить его в звезду! Тогда у вас появится столько света, сколько вам нужно.
– Разве дыра не поглотит сам Юпитер? – спросил один из местных.
– Да они говорят, это произойдет очень нескоро. Через миллионы лет.
– А потом получится новая звезда, – указала Энн.
– Да-да. И уничтожит все, кроме Плутона. Но нас к тому времени уже давно не будет. Так или иначе. А если и будем, то что-нибудь придумаем.
Энн внезапно рассмеялась. Местные глубоко задумались.
Вернувшись на берег, Энн и Зо двинулись дальше по набережной.
– Ты совсем бессовестная, – заметила ей Энн.
– Скорее, наоборот. Это очень тонко. Они же не знают, говорю ли я от своего имени, от имени Джеки или представляю весь Марс. Может, я просто болтаю. Мне же это напоминает об общем контексте. А они слишком легко погружаются в проблемы Юпитера, забывая обо всем остальном. Хотя стоило бы думать о всей Солнечной системе как о единой политической силе – но они не могли этого даже представить, и им нужно помочь.
– Тебе самой нужно помочь. Это, знаешь ли, не Италия времен Ренессанса.
– Макиавелли прав во все времена, если ты об этом. А местным следует о нем напомнить.
– Ты напоминаешь мне Фрэнка.
– Фрэнка?
– Фрэнка Чалмерса.
– Я этим иссеем восхищаюсь, – призналась Зо. – Во всяком случае, то, что о нем читала, меня восхищает. Он единственный из вас не был лицемером. И сделал больше, чем кто бы то ни было.
– Ты ничего об этом не знаешь, – сказала Энн.
Зо пожала плечами.
– Прошлое одинаково для всех. Я знаю об этом столько же, сколько и ты.
Мимо прошла группа юпитерианцев, бледных и с большими глазами, полностью поглощенных своими разговорами.
– Посмотри на них! – жестом указала Зо. – Они так сосредоточены. Ими я тоже восхищаюсь, если честно. Они так энергично взялись за проект, который не будет завершен еще долго после их смерти. Это нелепость, знак неповиновения и свободы, высшей степени безумия, будто они – сперматозоиды, безумно движущиеся к неведомой цели.
– Так можно сказать обо всех нас, – сказала Энн. – Это эволюция. Так когда мы полетим на Миранду?
Тела близ Урана, удаленного от Солнца на вчетверо большее расстояние, чем Юпитер, получали лишь одну четвертую процента земного освещения. Это препятствовало крупным проектам по терраформированию, хотя, когда они вошли в систему Урана, оказалось, что видимость здесь вполне достаточна. Солнечный свет был в 1300 раз ярче, чем свет полной Луны на Земле, а само Солнце – все тем же ослепляющим пятнышком среди темных звезд, и, несмотря на общую тусклость, его было прекрасно видно. И это говорило о великой силе человеческого зрения и духа, которая не сократилась даже в такой дали от родной планеты.
Но вокруг Урана не вращалось спутников, которые были бы достаточно большими, чтобы привлечь крупные проекты. В его системе находилось пятнадцать
[46] малых лун, крупнейшие из которых – Титания и Оберон – не превышали шестисот километров в диаметре. Остальные же, значительно меньших размеров, представляли собой, по сути, скопление небольших астероидов. Они носили в основном имена женских персонажей произведений Шекспира и вращались вокруг самого безликого из газовых гигантов – сине-зеленого Урана, чьи полюса лежали в плоскости эклиптики, а одиннадцать узких колец выглядели еле различимыми иллюзорными петлями. В общем и целом, все это казалось не самой пригодной для жизни системой.
