– Да, – произнес Мишель после длиннейшей паузы. – И вот мы здесь.
Майя улыбнулась. Воодушевляющая цитата, произнесенная с большим трудом. Он был храбрым человеком. Ведь это первые слова, произнесенные на Марсе. Джону хорошо удавались разные слова. «И вот мы здесь». На самом деле это звучало глупо. Но ведь Мишель мог вкладывать в них больший смысл, чем Джон в свою очевидную констатацию факта. Может, это был не просто бессмысленный возглас, который мог издать кто угодно?
– И вот мы здесь, – повторила она, пробуя фразу на вкус. На Марсе. Сначала идея, а потом место. И вот они были в почти пустой спальне, не в той, где жили раньше, а в угловой квартире с видами из больших окон на юг и на запад. Такой изгиб моря и гор был только в Одессе и нигде больше. Старые гипсовые стены покрылись пятнами, деревянные полы потемнели и теперь поблескивали – понадобилось много лет, чтобы получилась такая патина. Одна дверь – в гостиную, другая в коридор, ведущий на кухню. У них был матрац на каркасной кровати, диван, несколько стульев, нераспакованных коробок – с их вещами из прошлого, теперь привезенными из хранилища. Удивительно, как несколько предметов мебели могли изменить облик комнаты. Сейчас, глядя на эту обстановку, она начинала чувствовать себя лучше. Они распакуют вещи, расставят мебель и будут ею пользоваться, пока она не станет незаметной. Привычка снова скроет обнаженную реальность. И спасибо Богу за это.
Вскоре после этого состоялись всемирные выборы, и «Свободный Марс» вместе со своими младшими союзниками снова составила сверхбольшинство в мировом парламенте. Их победа, однако, оказалась не такой сокрушительной, как ожидалось, и некоторые из союзников, придя в недовольство, искали для себя лучшие возможности. Мангала стала рассадником слухов, и можно было проводить перед экранами дни напролет, читая колонки, анализы и сплетни, в которых обсуждались вероятные развития событий. Страсти вокруг проблемы иммиграции разгорались сильнее, чем за долгие годы, и обстановка в Мангале, напоминающей теперь потревоженный муравейник, лишь подтверждала это. Результаты выборов следующего исполнительного совета оставляли очень много сомнений, и стали ходить слухи, что Джеки приходилось отражать нападки, исходившие изнутри партии.
Майя выключила экран и глубоко задумалась. Затем позвонила Атосу, который, увидев ее, удивился, но тут же принял вежливый вид. Его избрали представителем городов в бухте Непентес, и сейчас он находился в Мангале, где напряженно работал на Зеленых, которые показали весьма сильный результат и, собрав мощную группу представителей, заключили много новых союзов.
– Тебе стоит выдвинуть себя в исполнительный совет, – сказала ему Майя.
Теперь он удивился не на шутку.
– Мне?
– Тебе. – Майя хотела сказать ему, чтобы он посмотрел в зеркало и подумал над этим, но прикусила язык. – Ты лучше всех показал себя во время кампании, а многие хотят поддержать иммиграцию, но не знают, за кем им идти. Ты для них лучший вариант. Ты можешь даже переговорить с «Первыми на Марсе» и попробовать убедить их разорвать союз со «Свободным Марсом». Пообещай, что займешь умеренную позицию и поддержишь своим голосом, – и получишь перспективные симпатии Красноватых.
Это уже его взволновало. Если он, находясь в отношениях с Джеки, выдвинется в совет, то накликает на себя беду. Особенно если уйдет вслед за «Первыми на Марсе». Но после приезда Питера это, вероятно, заботило его не так, как в те жаркие ночи в канале. Майя оставила его переваривать эти мысли. Теперь она сделала все, что было в ее силах.
Хоть она и не собиралась воссоздавать свою прошлую жизнь в Одессе, но хотела работать и склонялась к тому, чтобы основным ее направлением сейчас стала гидрология, а не эргономика и тем более политика. Ее интересовал водный цикл бассейна Эллады и то, как он изменялся теперь, когда бассейн был заполнен. Мишель занимался своей практикой и готовился начать работу над проектом первопоселенцев, о котором ему рассказали еще в Родосе, поэтому и ей нужно было что-то делать. Распаковав вещи и обставив новую квартиру, она отправилась в «Дип-Уотерс».
Старое офисное здание теперь превратилось в весьма симпатичный жилой дом в приморской части города. В справочниках названия фирмы больше не было. Зато там оказалась Диана – она жила в одном из крупных домов в микрорайоне в верхней части города и была рада увидеть Майю, когда та появилась у нее на пороге. Они вышли пообедать, и Диана рассказала о текущей обстановке в местном «водном мире», в котором она по-прежнему работала.
– Большинство тех, кто работал в «Дип-Уотерс», переехали прямо в институт моря Эллады.
Это была многопрофильная группа, состоящая из представителей всех сельскохозяйственных кооперативов и водных станций в районе бассейна, а также рыбных хозяйств, Одесского университета, со всех городов побережья и из поселений, что располагались выше на протяженных водоразделах бассейна. Прибрежные города были особенно заинтересованы в стабилизации уровня моря немного над минус-однокилометровым, то есть на несколько десятков метров выше нынешнего уровня Северного моря.
– Они хотят, чтобы уровень по возможности не менялся ни на метр, – пояснила Диана. – А Гранд-канал не позволяет наладить сток в Северное море, потому что его шлюзы требуют, чтобы вода стекала в обоих направлениях. Поэтому приходится уравновешивать входящие потоки с водоносных горизонтов и дожди, учитывать потери от испарения. Пока это получается. Испаряется сейчас больше, чем выпадает осадков на водосборную площадь, поэтому с каждым годом водоносные горизонты сокращаются на несколько метров. Когда-нибудь это станет проблемой, но это случится нескоро, потому что у них еще остался большой запас и он сейчас немного пополняется, а в будущем может пополняться еще больше. Мы надеемся, что количество осадков тоже со временем возрастет – до сих пор оно увеличивалось, так что, наверное, еще какое-то время рост будет продолжаться. Не знаю. Но пока это в любом случае наша основная забота – что атмосфера вберет в себя больше, чем водоносные горизонты смогут возместить.
– Разве атмосфера не должна полностью гидратизироваться?
– Может быть. Никто точно не знает, насколько влажной она станет. Изучение климата, как по мне, – это просто абсурд. Глобальные модели слишком сложны, на них влияет слишком много переменных. Мы знаем только, что воздух пока еще довольно сухой и, судя по всему, будет увлажняться. Так что каждый верит во что хочет и что-то пытается предпринимать, а природоохранные суды, как могут, за всем этим следят.
– А запрещают что-нибудь?
– О да, но только тепловые насосы. Всякими мелочами они не занимаются. По крайней мере, до сих пор не занимались. Хотя в последнее время стали вести себя жестче и берутся даже за не очень крупные проекты.
– Полагаю, именно такие проекты легче всего рассчитываются.
– Пожалуй, так. И они уравновешивают друг друга. Есть много проектов Красных, по которым они стараются защитить высокогорные регионы и все, что можно, на юге. Они используют предел высоты, прописанный в конституции, и чуть что, сразу жалуются в мировой суд. И там выигрывают дела, проводят свои проекты, и те каким-то образом нейтрализуют друг друга. И это – своего рода правовой кошмар.
