На пороге комнаты появился старый слуга.
– Пришел молодой дружинник по имени Василий, – сказал он, кланяясь Прокопу. – Он назвался спутником твоего благородного гостя. Его сопровождает послушник из пустыни, который хочет видеть боярина Артемия.
Старший дружинник нахмурился. Он помнил молодого послушника, которого застал разговаривающим с Василием на ступеньках церкви. Если юноша покинул монастырь, чтобы поговорить с ним, Артемием, то, значит, у него была серьезная причина. Но он выбрал неподходящее время! Не только по этическим причинам дознаватель не мог прервать разговор с братом князя в тот самый момент, когда поведение Олега, возможно, выдало бы его сознательное или невольное участие в убийстве хранителя библиотеки.
– Пусть он подождет, – сказал Артемий. – Ну, Олег, что ты мне ответишь?
– Ты говоришь загадками, боярин, – холодно возразил молодой человек. – Если я и проливал кровь, так что же? Это была кровь моих врагов, и я об этом ничуть не жалею.
– Возлюбленный мой, послушай меня! – неожиданно воскликнула Подлипа, обращая к Олегу заплаканное лицо. – Сам видишь, боярину все известно. Он даже знает о княжеских сокровищах! К чему все отрицать? Расскажи ему о своей тайне, облегчи свое сердце!
– Стыдись, дочь моя! Как ты смеешь поднимать свой голос, когда мужчины разговаривают? – возмутился Прокоп. – Уходи! Принеси медовуху гостям, которые в сенях ждут боярина Артемия, а затем поднимайся в свои покои.
Под гневным взглядом отца юная боярышня встала. Но, сделав шаг, она покачнулась и упала, потеряв сознание. Олег бросился к своей красавице, а Прокоп громко хлопнул в ладоши.
Прибежавший на этот сигнал старый слуга вскрикнул, исчез и почти сразу же вновь появился в сопровождении двух служанок, которые подняли боярышню и унесли из комнаты. Несмотря на ужас, охвативший их при виде хозяйки, лежащей на полу, одна из них украдкой бросила сладострастный взгляд на Митька. Несомненно, это была служанка Подлипы, та, с которой он кокетничал утром.
Олег вышел следом. Через несколько минут он вернулся, явно успокоившись относительно здоровья своей невесты. Удостоив дознавателя неприязненным взглядом, он сел напротив боярина. На его лице читалось недоверие, к которому примешивалось презрение.
– Ну что же, я сам отнесу медовуху гостям, – заявил Прокоп, поднимаясь. – После чести гостеприимство – самая священная обязанность боярина. Михей! – крикнул он, и на пороге вновь появился старый слуга. – Приготовь еще кувшин с медовухой. И не забудь наполнить вот этот.
Прокоп вышел вслед за слугой, унесшим пустой кувшин. «Вот уж действительно удобный способ оставить нас с князем наедине», – с удовлетворением подумал Артемий и вслух продолжил:
– Обстоятельства вынуждают меня говорить с откровенностью, которая может показаться тебе грубой и неуместной, учитывая наше разное социальное положение, брат князя. Однако того требует важное дело, которое я расследую. Мои люди сообщили мне, что хранитель библиотеки нанес визит твоей бабушке, чтобы приветствовать тебя, но ты еще спал. Встречался ли ты с боярином позднее, днем, в городе или по дороге в монастырь? Беседовали ли вы? Я знаю, что хранитель библиотеки, гордившийся своими знаниями и общавшийся на равных с Владимиром, часто вел себя слишком высокомерно с другими. Все знают о спорах, возникавших у него с тобой и с боярами из близкого окружения князя. К тому же ты был в числе тех, кто знал, что боярин везет с собой печать князя…
– Я прерву тебя, боярин, прежде чем ты произнесешь оскорбительные для меня слова, – бросил Олег тоном, полным презрения. – Думаю, для твоего расследования будет достаточно, если я скажу, что не встречался с хранителем библиотеки во время его краткого пребывания в Рше. Проснувшись после его ухода, я от бабушки узнал, что он отправляется в пустынь. Однако у меня не возникло ни потребности, ни желания бежать вслед за ним. Я узнал о его убийстве от старой боярыни, в то же самое время, что и другие горожане. Надеюсь, ты удовлетворишься моим ответом и больше не станешь задавать вопросы.
– Тем не менее я хочу задать тебе один вопрос, который, как это ни странно, связан с предыдущим. Что это за заботы, о которых недавно говорила твоя невеста? Внемли ее совету, доверься мне, и я постараюсь тебе помочь.
– Моя невеста проявила нескромность, свойственную ее полу. Что касается меня, то мне нечего тебе доверить! – ответил молодой человек, опуская голову.
– Вы оба сказали слишком много, чтобы теперь отступать. На что намекала боярышня Подлипа, говоря о княжеских сокровищах?
Покраснев от досады, Олег резко вскочил и принялся шагать по комнате, словно медведь по клетке. Наконец он остановился перед Артемием. Глядя прямо в глаза боярину, он отчеканил:
– Мне неведомо, что ты задумал, Артемий, но я предполагаю, что ничего конкретного ты не знаешь. Что касается меня, то я связан строжайшей тайной сокровищ. Мне удастся осуществить задуманное только в том случае, если я никому ничего не скажу. Вскоре – как только я осуществлю свой план – ты обо всем узнаешь. И я знаю одного человека, который не оправится от удивления, – это мой сводный брат. Но могу заверить, что в моем плане нет ничего позорного для человека моего происхождения. Напротив, именно мое положение заставляет меня действовать по этому плану. Настала пора напомнить отцу, что его кровь течет и в моих жилах. Но сейчас, боярин, ничего нельзя поделать. На кон поставлены мое счастье и моя честь. И я скорее умру, чем расскажу тебе о своем плане.
– Честолюбие – не лучший путь к счастью, – сухо заметил дознаватель, раздраженно дергая себя за длинные усы.
Вот уже дважды – Артемий подумал о художнике Злате – он напрасно увещевал людей, но ни на шаг не продвинулся в деле, которое привело его в Ршу. «Вскоре я буду годен только на то, чтобы служить воспитателем детей моих старых товарищей по оружию», – с горечью подумал Артемий. Ясно было только одно: в данный момент он ничего не добьется от Олега. Лучше было вернуться к этой теме позднее и попытаться разговорить старого боярина или его дочь. А пока он должен выслушать юного монаха, который хотел сообщить ему нечто важное.
Артемий холодно, но церемонно простился с Олегом и прошел в сени. Там никого не было. Он вышел на высокое крыльцо и увидел Василия, который разговаривал с конюхом. Заметив дружинника, Василий устремился к нему.
– Можешь ли ты мне объяснить, что означает этот неожиданный визит? – угрюмо спросил Артемий.
– Это Макар, юный послушник… Ты помнишь его, благородный Артемий, это он предупредил старца о нашем визите. Пока ты беседовал с пачкуном, я, выйдя из церкви, столкнулся с послушником. Он стоял рядом с входом, а поскольку дверь была приоткрыта, то он, несомненно, слышал отрывки твоей беседы со Златом. У меня сложилось впечатление, что он что-то знает. Ты упомянул об убийстве и о расследовании, которое привело нас в монастырь, и он побледнел. Я это заметил, выходя из церкви. Я принялся его расспрашивать, но он смутился и не хотел ничего говорить. Я объяснил, где он сможет нас найти, если переменит мнение и у него возникнет желание довериться нам. Так вот, он пришел к боярыне Дарье, чтобы поговорить с тобой! Он взял старую лошадь Федора, который валит лес, поскольку не хотел, чтобы монах, смотрящий за конюшней, стал его расспрашивать. Он мне сказал: «Это исповедь, хотя у меня нет грехов». Я не знал, когда ты вернешься, и решил, что будет лучше, если я приведу его сюда.
