– А что было потом? – нетерпеливо спросил Артемий.
– Он подвел кобылу к князю и дерзко заявил, что делал это вовсе не ради собственной славы, а для прекрасной благородной девушки, которой он хочет преподнести подарок. Естественно, все подумали о его невесте, Настасье… А он возьми да и подари кобылу Альдине, служанке Гиты!
– Молодой девушке с рыжими волосами? – уточнил Артемий.
– Ей самой! Я не в состоянии описать разразившийся скандал, боярин! Настасья плакала, осыпала жениха упреками. Принцесса Гита попыталась защитить Альдину, напомнив, что ее отец был лучшим воином короля Гарольда… Словно это аргумент: служанка остается служанкой!
– А жених остается женихом. Он связан словом чести! – добавил Артемий. – Стриго попытался оправдать свое поведение?
– Он сказал: «Среди присутствующих девушек только у нее нет лошади!» А потом молчал как рыба, когда все принялись утешать Настасью. Деметриос снова спас положение. Он сказал, что учтивость Стриго достойна похвалы, что она делает честь княжескому двору. Владимир и Гита подхватили этот аргумент. В конце концов Настасья успокоилась.
Некоторое время Артемий молчал, погрузившись в размышления. Вытерев длинные усы льняной салфеткой, он наконец сказал:
– Не нравится мне все это. Я говорю не только о поведении Стриго. Есть еще венецианец. Его присутствие во дворце тревожит меня, сам не знаю почему. Он мутный человек. Мне никак не удается понять его. Мне следовало бы радоваться, думая о свадьбе князя, но в воздухе пахнет грозой, которая вот-вот разразится. Поэтому сердечные страдания молодых бояр меня мало интересуют. Если я могу действительно защитить князя и его имущество, в частности знаменитые драгоценности Феофано…
Неожиданно со стороны дворца донеслись крики. Дружинники вздрогнули. Они услышали, как хлопнула дверь, кто-то бегом спустился по ступеням крыльца.
– Боярине Артемий! Скорее! Сюда!
Пока дружинник в сопровождении отроков и Филиппоса спешил по саду к крыльцу, крики усиливались. Было слышно, как зовут на помощь. Обогнув оружейную, Артемий добрался до входа. Отсюда он мог видеть большие освещенные окна и темные силуэты, мелькавшие взад и вперед, что свидетельствовало о панике. Двое испуганных слуг поджидали Артемия на крыльце.
– Тебя зовет князь, боярине! Случилось несчастье…
Оттолкнув мужчин, Артемий ворвался в зал. Сначала он увидел спины людей, склонившихся над телом, лежавшим на полу. Он заметил две изящные ножки, обутые в сапожки, расшитые золотом. Кто-то рядом с ним прошептал:
– Ей очень плохо!
Пробравшись сквозь толпу слуг и гостей, Артемий резко остановился. Перед ним лежала прекрасная Настасья. Ее лицо было искажено мучительными страданиями, глаза смотрели в потолок, не видя ничего. Пальцами, унизанными кольцами, она вцепилась в руку своего отца Радигоста, который поддерживал ее голову. Стоявший рядом Ждан, казалось, превратился в соляной столп. Его взгляд, устремленный на Настасью, выражал глубочайшее изумление.
– Я хочу пить… – едва слышно вымолвила боярышня.
Опередив всех, Ренцо схватил кубок и поднес его к посиневшим губам Настасьи. Однако молодая боярышня отпила только глоток. Она начала задыхаться. Ренцо беспомощно посмотрел на Артемия и поставил кубок на стол.
– Разойдитесь! – приказал старший дружинник, опускаясь на колени рядом с Настасьей.
Около молодой девушки остались только тысяцкий, боярин и Филиппос, подбежавший к дружиннику.
– Что с тобой, девушка? Скажи! – сказал Артемий, пытаясь встретиться с Настасьей взглядом.
Но ее глаза с расширенными зрачками казались черными, словно невидящими.
– Пить! – вновь прошептала Настасья.
– Дайте ей пить, чтоб вам провалиться! – прорычал тысяцкий, не отрывая глаз от мертвенно-бледного лица дочери.
На этот раз большой кубок с водой принес Филиппос. Артемий попытался влить в рот Настасьи несколько капель. Но вдруг девушка прижала руку к сердцу. Ее дыхание стало более учащенным, тяжелым. Филиппос прикоснулся кончиками пальцев к виску Настасьи и застыл, словно внимательно прислушивался к чему-то. Неожиданно тело молодой боярышни содрогнулось в сильных конвульсиях. Сделав последнее усилие, она приподнялась. На ее прекрасном лице застыло выражение ужаса. Настасья выдохнула:
– П… Пса…
Настасья вновь упала на пол и застыла неподвижно. Радигост, рыдая, обнял ее:
– Пресвятая Богородица! Сделай что-нибудь! Спаси мою дочь!
Но ничто и никто не могло спасти Настасью. Боярышня умерла.
Глава II
Артемий поднялся. Испуганные гости, столпившиеся вокруг тела, смотрели на него.
– Псалом, – медленно произнес дружинник. – Именно это пыталась перед смертью выговорить Настасья.
– Псалом! – повторила Мина испуганным шепотом. – Боже мой! Вероятно, несчастная вспомнила об этом стихе, который так потряс ее в библиотеке.
– Ты помнишь стих, который она читала? – спросил Артемий у девушки.
– «У которых в руках злодейство и которых правая рука полна мздоимства», – неуверенно ответила Мина. – Бедная Настасья! Это было предзнаменованием!
– Предзнаменование стало следом, – сурово уточнил Артемий. – Единственным следом, который она нам оставила! Настасья не могла больше говорить, она чувствовала, что жить ей недолго. Вполне вероятно, боярышня хотела нам указать на человека или на людей, виновных в ее смерти.
– Но это нелепо! – заявил князь. – Если речь идет о подарках… Гита и я, мы получили подарки от всех, начиная с послов Царьграда. Надо, чтобы мой лекарь установил причины этой внезапной смерти. Возможно, боярышня страдала какой-то неизвестной болезнью, которая ее и унесла.
Три посла, представшие перед князем, прервали его. Поклонившись Владимиру и выразив соболезнования, она заявили, что удаляются в свои покои. Судя по всему, они не хотели быть замешаны в трагедии, которая касалась лишь подданных князя. Деметриос собрался было последовать за ними, но замешкался и в конце концов остался. Что касается Ренцо, то, похоже, разыгравшаяся сцена не взволновала его. Смуглое лицо венецианца выражало скорее любопытство, чем сочувствие.
Артемий оглядел прочих гостей. Ждан по-прежнему выглядел ошарашенным, словно не мог поверить в то, что сестра умерла. Подойдя к отцу, который беззвучно плакал, он сделал над собой усилие, чтобы произнести несколько слов, но из его груди не вырвалось ни единого звука. Молодой человек молча робко положил руки на дрожавшие плечи тысяцкого.
Гости постепенно выходили из шокового состояния, в которое их повергла смерть Настасьи. Деметриос и боярин Андрей тихо переговаривались, стараясь превозмочь тревогу. Владимир пытался утешить невесту. Английская служанка отпаивала ее водой. Альдина была значительно бледнее, чем принцесса, и рука, в которой она держала кубок, дрожала так сильно, что вода проливалась на платье Гиты. «А вот это любопытно – Альдина напугана больше, чем принцесса!» – подумал Артемий. Дружинник поискал глазами Стриго. Молодой боярин налил себе полный кубок хмельного меда. Осушив его залпом, он затем несколько раз машинально наполнял его и выпивал. Вдруг Филиппос дернул Артемия за рукав.
