Кивком головы Артемий приказал Василию убрать меч в ножны. Он заметил, что в библиотеке отсутствуют писцы, а большая Псалтирь, в которой Настасья прочитала о своей печальной судьбе, была, видимо, убрана в сундук. С иронией глядя на Андрея, старший дружинник сказал:
– Осторожнее, боярин! Ты рискуешь на собственной шкуре узнать, что меч дает больше прав, чем книги!
– Ты ошибаешься! Моя власть дана мне Господом!
– Меч может отнять власть. И даже жизнь, – заметил Артемий.
– Согласись, только тот, кто дает, может отнять! – ответил Андрей, вернувшийся к своему обычному тону.
– Между Богом и тобой стоит князь, – столь же безмятежно возразил Артемий. – Он тоже способен давать и отнимать. Например, он может назначить тебя хранителем библиотеки, а может и не назначить. Разве ты будешь отрицать его власть?
– Я не отрицаю ее, я просто говорю, что существуют пределы. Точно так же как и твоя власть, власть князя – это власть меча. Меч может отнять имущество или жизнь, как ты заметил. Но только знание может дать жизнь, поскольку оно исходит от Слова, а следовательно, от Создателя. На самом деле человек – это пустой сосуд, погасшая свеча… Наделить его знанием означает наполнить его, зажечь искру Божью. Эта благородная задача…
– Мои дружинники тоже выполняют благородную задачу, хотя неблагодарную и трудную, поскольку им приходится сталкиваться с личностями, возомнившими себя выше закона! Хватить болтать! Мы теряем драгоценное время!
– Я не допущу, чтобы твои люди касались некоторых манускриптов, – насупившись, заявил Андрей. – Я не могу позволить, чтобы грубые воины перекладывали их своими лапами!
Пока Митько и Василий пытались справиться с собой и не ляпнуть чего-то в стиле грубых воинов, а было очевидно, что сдерживались они из последних сил, Артемий внимательно осмотрел полки за спиной Андрея. Через несколько секунд он изрек:
– Ладно! Оставим эту часть стены. Вор же не мог спрятать объемные драгоценности между двух листов пергамента, в самом-то деле.
Отбросив мыском сапога пучок полыни, упавший с полки, Артемий вышел. Инцидент, который сначала забавлял его, в конце концов стал действовать на нервы. У дознавателя возникло неприятное чувство, что он ни шаг не продвинулся в расследовании обоих дел. Арест Стриго совершенно бесполезен. Было бы лучше предоставить молодому человеку видимую свободу, но вести за ним наблюдение. Артемий не терпел, когда ему выкручивали руки! Да, разумеется, это портило настроение намного сильнее, чем упрямство будущего хранителя библиотеки.
Войдя в прихожую, старший дружинник заметил, что солнечные лучи не проникают в помещение. Вероятно, день клонился к вечеру. А Ренцо так и не появился! Артемий подошел к окну. Шумная толпа разошлась. Завтра молодые люди вновь придут танцевать и петь перед дворцом и собором. Сейчас же праздник капусты продолжится в поместьях зажиточных бояр, которые будут угощать горожан всю ночь напролет. Только несколько разрозненных групп девушек, за которыми в некотором отдалении следовали юноши, прогуливались, грызя семечки.
Вдруг Артемий увидел на площади Ренцо. Венецианец был не один. Боярину показалось, будто он узнал стройный силуэт Мины, однако он не был в этом уверен, поскольку на спутнице Ренцо был платок, скрывавший ее голову и плечи. Что касается Ренцо, то его облегающие порты, черный плащ и берет с пером по-прежнему привлекали внимание гуляющих.
Пройдя половину площади, венецианец простился со своей спутницей по латинской моде, то есть сделав неглубокий поклон и поцеловав руку, и не спеша направился ко дворцу. Кликнув стражника, Артемий приказал воину выйти навстречу Ренцо: дознаватель и так слишком долго ждал! Старший дружинник видел, как отрок передал приказ венецианцу, и уже хотел покинуть свой наблюдательный пункт, но появившийся во дворе Братослав остановил Ренцо.
– Сеньор, я требую объяснений! – срывающимся от гнева голосом крикнул Братослав.
Красный кафтан и воинственная поза придавали ему сходство с петухом. Такое вызывающее поведение в присутствии стражников было полным безумием. Кроме того, Братослав унижал собственное достоинство, вступая в конфликт с нечестивым латинянином! Право, князь прав, утверждая, что ревность заставляет этого человека забывать о чести.
– Не сейчас, мессир Братослав, – спокойно ответил венецианец. – Советник князя желает меня допросить.
Разгневанный Братослав прикусил губу.
– Но хватит ли у тебя мужества встретиться со мной в следующий раз? – резко бросил он. – Ты не проведешь меня своей болтовней! В отличие от своей невесты я равнодушен к твоим за уши притянутым историям. Я хочу посмотреть, столь ли остр у тебя меч, сколь язык!
– Я владею многими видами оружия, – ответил Ренцо. – Но не думаю, что для решения нашего спора потребуется скрестить клинки, мессир! В следующий раз мы можем это обсудить!
Пока Братослав брызгал слюной от ярости, стоя с наполовину обнаженным мечом, Ренцо быстро взбежал по ступеням крыльца. Через несколько мгновений стражник ввел его в кабинет Артемия. Сняв берет, венецианец сделал глубокий поклон и сел на высокий неудобный стул. Дознаватель был погружен в свои записи. Но венецианец, нисколько не смущенный молчанием и суровым выражением лица старшего дружинника, по-прежнему пребывал в благодушном настроении. В конце концов он заговорил первым:
– Если мессир Артемий позволит, я пересяду, – сказал он по-гречески с ярко выраженным акцентом. – Это сиденье предназначено для бесформенных созданий, у которых ноги растут прямо из шеи. Если такие люди есть на Руси, то они могут заинтересовать меня, как путешественника.
Артемий зыркнул на гостя, чуть не испепелив его взглядом, и Ренцо поспешил добавить:
– Поскольку я не принадлежу к птичьему двору, то мне неудобно сидеть на этом насесте. С твоего позволения…
Ренцо взглянул на единственное в помещении кресло, но, выбрав обычный табурет, расположился на нем. Дружинник по-прежнему хранил молчание.
– Полагаю, мы будем говорить о знаменитых драгоценностях Феофано, – произнес Ренцо.
Улыбка наконец сползла с лица венецианца, да и молчание дружинника начало тяготить гостя.
– Как ты об этом узнал? – ровным спокойным тоном спросил Артемий.
– Слышал сегодня, как об этом сообщил князь. Я был вместе с молодыми людьми, которые праздновали сговор. Это очень забавный праздник, мессир. Мне подарили капусту… И я должен был выбрать невесту…
– Достаточно, – прервал Артемий. – Твои завоевания меня не интересуют. Расскажи подробно обо всем, что ты делал вчера, в период между послеобеденным отдыхом и вечерним пиром. И прекрати называть меня мессиром!
– Я все время находился вместе с другими гостями, боярин, – примирительно ответил Ренцо. – Тебе не составит труда это проверить. Ну… Все время, кроме часов послеобеденного отдыха. Тогда я был один в саду. К сожалению, девушки, занимающей мои мысли, не было со мной. Она не сможет подтвердить мои слова. Однако все же я провел время намного приятнее, чем если бы выслеживал простофилю стражника и проник в покои принцессы, чтобы украсть драгоценности, которые невозможно продать. Уф!.. Дама из Константинополя, которая учила меня языку, может мною гордиться!
