Все знают его как красавца-мужчину, смелого, находчивого, хитрого и остроумного великого комбинатора, гоняющегося за деньгами. Паниковский жаловался Бендеру, что его девушки не любят, а Бендера девушки любили, то есть он их поголовно влёк и возбуждал.
И тут возникает архиважный вопрос: А любил ли женщин сам Остап Бендер?
Если руководствоваться не словами Бендера, а его поступками, то можно со всей определённостью сказать – нет, Остап женщин не любил. Однако для красного словца он делал вид, что интересуется женщинами. Например, Бендер подшутил над Воробьяниновым, который пристраивался к Лизе:
…предводитель, не жмите девочку. Я ревную.
[130]Но сам он к Лизе даже не подходил и пренебрегал всеми женскими возможностями, которые перед ним распахивались.
Ведь мог же Бендер запросто оприходовать хорошенькую Эллочку-людоедку (когда она открыла ему дверь,
на ней был надет лишь халатик),
сказав, что он отпрыск рода Вандербильдов. Поимев Эллочку, он не только стул, но и наслаждение бы получил и даже золотое ситечко на этом сэкономил. Но Бендера интересовали не женщины, а стулья – извращение почище копрофагии.
Однозначный вывод о безразличии Бендера к женщинам можно сделать на основании того, что на протяжении двух романов он выеб (да и то, по голословным намёкам) всего лишь одну женщину – мадам Грицацуеву:
– Где вы были? – спросил Ипполит Матвеевич спросонья.
– У вдовы, – глухо ответил Остап.
– Ну?
Ипполит Матвеевич оперся на локоть.
– И вы женитесь на ней?
Глаза Остапа заискрились.
– Теперь я должен жениться, как честный человек.
Ипполит Матвеевич сконфуженно хрюкнул.
– Знойная женщина, – сказал Остап, – мечта поэта. Провинциальная непосредственность. В центре таких субтропиков давно уже нет, но на периферии, на местах – еще встречаются.
Следует уточнить, что жениться Остап намеревался вовсе не по соображениям углубления в субтропики, вовсе нет – он женился на Грицацуевой,
чтобы спокойно, без шума, покопаться в стуле.
В женщине покопаться Бендеру было не интересно. Там он денег найти не рассчитывал, и перл клитора для него ценности не представлял.
Если в Двенадцати стульях Остап кое-как поимел на стуле Грицацуеву, то в Золотом телёнке он вообще ни разу не совокупился с женщиной, а только катался с Зосей Синицкой по улицам с помощью Козлевича, но в трусики ей так и не забрался.
Остап вознамерился в интересах дела сдружиться с Зосей Синицкой и между двумя вежливыми поцелуями под ночной акацией провентилировать вопрос об Александре Ивановиче.
[131]
Поцелуи могли бы быть и страстными, но страсть у Бендера возникала только при виде денег. И даже катание в машине Козлевича было устроено не для того, чтобы покувыркаться с Зосей на заднем сидении, запарковав машину в укромном месте, нет – Козлевич
не раз уже катал командора и Зоею по приморскому шоссе,
на котором кувырканье было бы неуместно и противозаконно.
Получив от Зоей информацию о месте тайного пребывания Корейко, Бендер полностью потерял к ней интерес:
51– Вы разве меня не проводите домой? – тревожно спросила девушка.
– Что? – сказал Остап. – Ах, домой? Видите, я…
– Хорошо, – сухо молвила Зося, – до свидания. И не приходите больше ко мне. Слышите?
Но великий комбинатор уже ничего не слышал. Только пробежав квартал, он остановился.
– Нежная и удивительная! – пробормотал он.
Остап повернул назад, вслед за любимой. Минуты две он несся под черными деревьями. Потом снова остановился, снял капитанскую фуражку и затоптался на месте.
– Нет, это не Рио-де-Жанейро! – сказал он наконец.
Он нахлобучил фуражку и, уже не рассуждая, помчался на постоялый двор.
Можно подумать, что Остап взвесил положительные характеристики Зоей и решил, что за миллион, выбитый из Корейко, он заимеет женщин пороскошнее Зоей, ведь ещё Воробьянинову он пророчествовал, предвкушая аукционные стулья:
Вино, женщины и карты нам обеспечены.
[132]
Но когда Бендер изъял миллион от Корейко, ни вина, ни карт, ни, самое главное, женщин он покупать не стал. Вместо этого, он бросился к Зосе, как мордой об тёрку, которая к тому времени уже нашла себе законного ёбаря, а не трепача.
Знойная женщина – мечта поэта —
фраза Бендера, которая не нашла воплощения в реальности (пусть литературной), а так и осталась мечтой, ибо Бендер был изображён поэтом денег, а не женщин.
Ни денег потратить, ни женщин ублажить (что взаимосвязано) Остап не осмелился, не смог, не сумел. Бендер мучился тем, как истратить миллион, и ему не пришла в голову мысль, а в хуй – желание – купить красавиц и задаривать их подарками, вместо того, чтобы отсылать деньги в органы ненавистной власти.
Так что на деле Бендер оказался слабаком как в финансовом, так и в сексуальном смысле. Великий комбинатор, увы, не был великим ёбарем – он-то и обыкновенным ёбарем не являлся.
Можно понять или предположить, почему Ильф и Петров решили создать именно такой образ героя – им нужно было подпевать всё ожесточающейся действительности. Кроме того, сами они были обделены опытом соблазнения множества женщин. А коль начнёшь фантазировать на такую тему без солидного опыта – сразу опростоволосишься.
Но самый большой вопрос, подытоживая Бендера, возникает такой: почему свободный выбор читателей среди множества литературных героев так основательно остановился на сексуально бездейственном мужчине?
Ответ один – в русской и тем более советской литературе не было мифологической или бытовой традиции Дон Жуана, Ловеласа, Долмансе, де Вальмона, и прочих, чья жизнь состоит из купания в женщинах своего красного коня. В русской литературе не было аналогов ни Казановы, ни де Сада, которые могли бы рассказать об одержимости похотью в русских городах и весях. Санин поднял бучу у наивных читателей, но тоже быстро забылся из-за избытка рассуждений и недостатка кобелянства.
[133]
