Затем «позорные и грязные» запахи и выделения из пизды и хуя становятся в похоти наиболее желанными и прекрасными. Так празднуется новая победа над стыдом и отвращением.
Следующим шагом становятся экскременты – моча и кал. С жидкой частью похоть справляется относительно легко и мужчина радостно слизывает остатки мочи вокруг клитора и наблюдает за струйкой, сочащейся прямо на него или прямо в рот, и женщина часто отвечает ему тем же.
Однако самая большая битва похоти с отвращением и стыдом вершится на поле дерьма. Макс вспоминал, как его любовницы не стеснялись мочиться у него в туалете, но боялись испражняться, опасаясь, что запах дерьма уничтожит их романтический ореол женщины. Запах дерьма – самая укреплённая высота морали, которую чаще всего не взять атакующей пехоте похоти. В тех случаях, когда штурм удаётся, победа получается полной. Хотя, как всегда, кратковременной.
Романтический ореол возлюбленной создаётся вовсе не моралью, а похотью, которая этот ореол возносит над местами, подвергаемыми эстетическому проклятию. Ореол над проклинаемой пиздой может раздвоиться и воссиять также над анусом, освящая и то, что из него выходит. Мощь похоти – дивная. В своём крайнем проявлении мощь её велика настолько, что дерьмо, воплощение тотальной моральной отверженности, может стать самым вожделенным (коль это дерьмо возлюбленной), а следовательно, романтичным. Но так как победа похоти бесцеремонно и резко низводится на нет оргазмом, то искусство победы состоит в точности времени, выбранного для победного броска.
Так, Макс ёб в зад свежую любовницу, о которой давно мечтал. Он уже приближался к оргазму. В этот момент любовница шепнула ему на ухо, что ей срочно нужно в туалет. Макс нехотя вытащил щуп наружу и последовал за любовницей, которая уже не могла терпеть и потому не стала сопротивляться любопытству Макса. Её запах и звуки и её анус, который Макс запретил ей вытирать, лишь усилили его возбуждение. Но когда Макса настиг оргазм, а затем он посмотрел на коричневое пятно на ягодице любовницы, то он сразу предложил ей пойти в ванну и отмыться от того, что секунду назад было так соблазнительно.
«Чуть исчезает спасительная похоть, как беспощадная мораль и её наместник, отвращение, расправляются со мной, вселяя в меня разочарование достигнутой целью.» – думал Макс, слушая шум душа в ванной, где отмывалась женщина. Макс вспоминал, что в юности такая расправа в форме вернувшегося отвращения происходила после исчезновения похоти при виде менструальной крови или некрасивого лица любовницы, которые в период властвования похоти не играли никакого значения.
Но вот свершилось хуесосание. Макс только теперь признался себе, что, наблюдая за женщинами, сосущими хуи в порно или в жизни, он всегда ставил себя не только на место мужчины, чей хуй сосала женщина, но и на место женщины, сосущей хуй. Отвращение, которое должно наводить границы между людьми при выполнении ими того или иного сексуального акта, то есть не позволять людям добывать тем или иным способом наслаждение, – это отвращение размывается изощряющимся наслаждением. Наслаждением, которое изощряется в своей повсеместности.
В какой-то момент начинаешь понимать, размышлял Макс, что любая пизда и любой хуй хороши по определению. Тела и лица, к которым они приставлены, перестают иметь значение, когда властвует похоть.
Между тем палец и хуй Макса продолжали неуклонно расти. Сначала, растущий хуй радовал Грейс и других женщин, но наступил момент, когда принять его в себя женщинам становилось невмоготу: особенно болезненно протестовал их зад.
Наблюдая за надорвавшейся промежностью Грейс от его введённого хуя и увидев капли крови, упавшие на яйца мужчины, на котором сидела Грейс, Макс понял истинный смысл песни, которая его так впечатлила много лет назад – в песне речь шла о двойном проникновении, и фраза «Torn between two lovers» (разрываемая между двумя любовниками) описывала именно то состояние, в котором сейчас находилась Грейс.
Это был последний раз, когда Макс поместил хуй внутрь женщины, тем более, что хуй его всё рос и рос. Макс понял, что своим хуем он уже не сможет доставить женщине наслаждение, а только боль, и даже нанести ей серьёзную травму.
После того как Макс вышел из любовной игры, Грейс не стала предаваться горю и вскоре сообщила Максу, что она согласилась на предложение Дэвида пообщаться с его другом и его подругой, чтобы учетверить наслаждение. Грейс смущённо объявила, что приглашение на Макса не распространяется, ибо та женщина малых размеров и боится больших хуев. И в этот момент былая ревность, будто никогда не подавленная, а ещё более возмужавшая, бросилась из прошлого на Макса, и он от полной неожиданности оказался в абсолютной её власти. Ужас ревности можно было выразить одним отчаянным воплем: «А я?!»
Но в отличие от прошлых дней, Максу удалось взять себя в руки и спокойно пожелать Грейс многих оргазмов.
Однако Грейс заметила, как больно стало Максу, и предложила ему принять участие в их наслаждениях, но только в качестве наблюдателя, с разрешением подключать язык, но держа в стороне ставшие опасными член и палец. Макс обрадовался, как мальчик, которому отменили наказание и позволили смотреть телевизор.
Истомив свой язык на новой пизде, Макс получил возможность поразмышлять, наблюдая за ебутцимися. Он думал так:
Женщина, когда ей лижут клитор, чувствует себя мужчиной. И только когда её ебут в её отверстия, она – женщина.
Мужчина, когда ему лижут сосок, чувствует себя женщиной. Мужчина есть мужчина, когда заполняет хуем отверстия.
Если мужчина лижет клитор, он становится женщиной, вернее, квазиженщиной, так как клитор есть недоразвитый член, который он берёт в рот.
Таким образом, мужское ощущение связано с проникновением в полость, а женское ощущение – с заполняющейся полостью.
У каждого пола есть возможность испытывать ощущения другого пола: сосок у мужчины – это орган, который имеет только одно назначение – быть эрогенной зоной, напоминая о единстве происхождения с женщиной на начальном этапе развития эмбриона. Таким же напоминанием общности с мужчиной является клитор, который тоже не несёт никакой иной функции кроме как источника наслаждения. Любопытно, что напоминания о единстве мужчин и женщин осуществляются с помощью органов, посвящённых исключительно наслаждению.
Мораль более снисходительна к женщине, испытывающей мужское ощущение, чем к мужчине, испытывающему женское. Женщина может выбирать, какое наслаждение ей испытывать, мужское (клиторальное) или женское (вагинально-анальное).
Мужчины чувствуют, что лизание клитора – это женский акт: заполнение полости их рта выступом-отростком. Быть может, потому многие мужчины сторонятся клитора. Ибо при большом клиторе всё яснее напрашивается аналогия с членом, в чём лижущий клитор мужчина не хочет себе признаться.
А пока Макс со страхом смотрел на свой ставший огромным член – он не хотел, чтобы женщина стонала из-под палки. Теперь женщина могла стонать только из-под его языка.
Видно и впрямь это была специфика Максовой плоти: она начинала у него расти, как растение, если обильно сдабривалась удобрением. Медленно, но верно рос его средний палец левой руки, который он регулярно заправлял в зады женщин, и с ещё большей скоростью рос хуй. Увидев его выросший член, женщины и даже Грейс уже не подпускали его к анусу, а вскоре и перестали подпускать к влагалищу.
