Конечно, не все восприняли эту теорию: многие люди вообще не верят в то, что человек может вспомнить, как он рождался. Я встречала огромное количество людей, которые говорили мне: «Да ты вообще бредишь! Я не помню, как я рождался, и никто из моих близких не помнит. Это ерунда!» Когда же я услышала выдвинутую Грофом гипотезу, то передо мной не вставал вопрос о том, правда это или вымысел: я была убеждена в том, что каждый человек действительно это помнит.
Я верю в это потому, что у меня был довольно интересный личный опыт. Когда мне было 12 лет, я не очень удачно прокатилась на санках: они перевернулись, и я приземлилась головой прямиком о ледяные ступеньки. В момент падения у меня была кратковременная потеря сознания, за короткий период которой (это было совсем недолго: пока девчонки бежали ко мне с помощью) я просмотрела все свои сновидения за 12 лет! Я смотрела их и и понимала: «Да, это мои сны». Поэтому когда я услышала теорию о том, что каждый человек помнит (точнее, не помнит, а эти воспоминания лежат в его бессознательном), как он рождался, у меня не было никаких вопросов. Я осознала на собственном опыте: если все наши сновидения хранятся в бессознательном, то уж такое важное событие, как роды, разве может там не остаться? Конечно, оно там есть.
Если поверить в это, то можно поверить и в то, что Станислав Гроф рассказал о своих «подопечных» – тех людях, которые согласились на эксперименты. На первых порах он использовал ЛСД: чтобы человек вспомнил о том, как он рождался, сначала необходимо было ввести его в состояние измененного сознания. Но потом он отказался от этой технологии (хотя на тот момент ЛСД еще не был запрещенным веществом) и разработал способ дыхания, который тоже способен приводить к трансовому состоянию сознания: благодаря некой технологии и настройки человек попадает в перинатальный период, в воспоминания своих беременности, родов и первых часов жизни.
После таких сеансов участники рисовали различные образы, рассказывали о том, что они видели или испытывали. Во время сеанса холотропного дыхания (а сначала ЛСД) за ними наблюдали специалисты. И когда огромное количество собранного материала было обработано и проанализировано, Станислав Гроф весь перинатальный период разделил на 4 подпериода, назвав их четырьмя перинатальными матрицами. По его мнению, эти периоды решительным образом отличаются друг от друга. Все люди с теми или иными вариациями в каждый из этих периодов переживают одинаковые эмоции.
Итак, первый перинатальный период соответствует времени от зачатия до первой схватки. Конечно, Станислав Гроф отмечал, перинатальные периоды могут отличаться по природе матки, в которой находится ребенок: он выделил матки «плохие» и «хорошие». Под «плохими» он подразумевал матки тех женщин, которые были соматически больны. Понятно, что тяжелая болезнь не может не повлиять на состояние матки и ребенка, находящего в ней. Сюда же он отнес матки тех женщин, которые на протяжении всех 9 месяцев очень агрессивно относились к беременности, пытаясь от нее избавиться. Но мы не будем говорить о «плохих» матках, поскольку они встречаются редко – все же чаще женщина вынашивает ребенка, приняв свою беременность. Причем я не говорю о том, что она сразу, с первых недель принимает ее – каждая мать имеет право на удивление, на шок, она может подумать, что все ее планы, интересы и ценности пошли коту под хвост. Но с определенного периода женщины все же начинают испытывать и радость, и счастье, и восторг от того, что они вынашивают малыша в утробе. Я уверена, что все, кто держит эту книгу в руках, относятся к женщинам с «хорошими» матками! Иначе вы бы не стали не только читать, но и листать книгу, посвященную беременности и родам!
Итак, что же испытывает ребенок в первой перинатальной матрице? Практически все без исключения люди, вспоминавшие этот период, говорили, что это то состояние, в которое очень хочется вернуться, – это самое большое блаженство, которое они вообще когда‑либо испытывали. Многие из них говорили, что такое состояние невозможно описать словами. И это действительно так: младенец, находясь в утробе, еще не владеет вербальным уровнем, а потому все его ощущения не могут быть облечены в слова. Но если они и пытались описать, то говорили примерно следующее: «ты и мир – это единое целое», что это ощущение полной любви, безопасности, спокойствия и умиротворения.
Вообще, если вдуматься, то нетрудно понять, что ребенок в утробе действительно ни в чем не нуждается и пребывает, можно сказать, в раю: он голый, и ему не нужно никаких штанов и ботинок, ему там тепло, потому что температура маминого тела – 36,6 °, он не испытывает голода и жажды, потому что с током крови через пуповину ему ежесекундно (!) поступает все, что нужно для роста, он не испытывает потребности в кислороде, нет удушья и нехватки воздуха, потому что все это ему поставляется. И в этом смысле первая перинатальная матрица – действительно самое лучшее время в нашей с вами жизни.
Но вот беременность заканчивается, и начинаются роды. И для ребенка в первые часы схваток все переворачивается: представляете, он не разделял себя и мир и не понимал, что есть он и не он, но вдруг он начинает ощущать, что он где‑то, и что та среда, в которой он находится, агрессивна к нему – его начинает сдавливать, выдавливать, сжимать так, что он испытывает страх разрушения.
И самое тяжелое из того, что переживает ребенок во второй перинатальной матрице, – это безвыходность.
Пока не открылась шейка, младенец находится в замкнутом пространстве – матка закрыта, и, куда бы он ни попытался двигаться, у него нет выхода. Эта беспомощность – невыносимо страшное ощущение. И, наверное, очень важно, чтобы женщина в это время находила в себе силы поддерживать и подбадривать малыша. Хотя вполне возможно, что это не ее задача, а задача тех людей, которые ее окружают в родовом процессе, потому что ей очень больно, и часто она просто не находит в себе сил.
Кстати, в психологии бытует такое мнение: уровень агрессии человека закладывается именно в процессе родов. Известно, что эта эмоция обычная для любой личности, в каждом из нас имеется некий определенный уровень, и у одного уровень агрессивности высокий, а у другого низкий. Есть исследования, которые говорят о том, что этот уровень зависит не только от генетических факторов, но и от того, как протекали роды и первые дни после них. Этот уровень тем выше, чем агрессивнее «родовая среда» к маме: это роддом, в котором она рожает, персонал, который ей помогает в это время. Если ей грубят, делают больно, не помогают, если ей страшно, но никто ее не успокаивает, то в ответ на эту агрессию у ребенка появляется своя – и человек рождается агрессивным.
Известный акушер-гинеколог Мишель Оден, помимо перинатального центра, в котором он принимает роды, создал целый банк данных всех исследований, которые ведутся в области перинатальной медицины и психологии. У него есть интересные сведения, которые он описывает в книге «Кесарево сечение», о том, что те народы, которым для выживания нужен был очень высокий уровень агрессии для постоянных войн ради выживания, всегда очень агрессивно вели роды. И сразу же после рождения мать и ребенка разделяли, поскольку это еще один фактор, увеличивающий агрессию младенца. И наоборот, если посмотреть на самые неагрессивные нации и на то, как устроены их роддома, то мы увидим очень мягкий и корректный прием родов: к женщине относятся с любовью, ухаживают за ней и делают все возможное для того, чтобы ей было комфортно рожать. В ответ на это у ребенка развивается невысокий уровень агрессии.
