— Никогда не видел наших людей такими непреклонными! — сказал он. — Но я обещаю, никто не станет протыкать вашего мужа колом и хоронить на перекрестке.
— О, спасибо, спасибо вам! — воскликнула Миртл.
— Нет, этот старый закон отменили еще при моем дедушке, — продолжил викарий, хмуря лоб. — Но они правы, говоря, что самоубийцу нельзя хоронить на освященной земле. Мне так неловко, миссис Сандерли, но, поскольку обстоятельства смерти преподобного поставлены под сомнение, мне придется обратиться к нашему магистрату мистеру Ламбенту.
— Мы не можем похоронить его? — На щеку Фейт упала большая холодная капля начинающегося дождя.
— Не беспокойтесь, — поспешно ответил мистер Клэй, — я уверен, что это какое-то недоразумение и скоро все уладится.
— А если нет? — спросила Миртл.
— Ну что ж… здесь неподалеку есть луг, где хоронят младенцев, рожденных вне брака. Неосвященная земля, но в пределах видимости церковного шпиля…
— Нет! — взорвалась Фейт. Ее отца навечно изгоняли с позором и отлучали от церкви…
— Нет, только не это! — заявила Миртл, глаза ее сквозь плотную вуаль блестели от ярости. — Его должны похоронить на церковном кладбище. — Она понизила голос. — Эти люди, они же не будут здесь до вечера. Мы не можем подождать и похоронить моего мужа, когда они уйдут?
— Миссис Сандерли, — грустно ответил викарий, — я пообещал им, что будет произведено дознание. Если я нарушу слово… что ж, мы можем опустить его в могилу, но я не думаю, что он там задержится.
Дядюшка Майлз остался в церкви со священником и катафалком — пообщаться с бунтовщиками и посмотреть, «какое влияние могут оказать доводы рассудка и деньги». Гроб передвинули в церковную крипту
[13]«на некоторое время».
— Мы должны уладить все сегодня! — повторяла Миртл, пока карета ехала на север по извилистой нижней дороге вдоль побережья. — Поминки, кучер и катафалк, наемные плакальщики — все это заказано на сегодня! Мы не можем позволить себе… — Ее голос смолк.
— Почему мы не можем вернуться в Кент и похоронить отца там? — спросила Фейт.
— Ты думаешь, люди не станут задавать те же самые вопросы и там? — отрезала Миртл. — Внезапная смерть сразу после разразившегося скандала? Его осмотрят другие доктора, и они могут оказаться… не такими покладистыми, как доктор Джеклерс. Нет, к тому времени, как мы вернемся на большую землю, твой отец должен быть похоронен должным образом, со свидетельством доктора, что он погиб в результате несчастного случая, и чтобы ни у кого не возникло сомнений. Мы похороним его здесь и сделаем это сегодня!
Когда экипаж подъехал к дому Сандерли, Миртл приняла решение, как действовать дальше. Она вызвала миссис Веллет и попросила ее позаботиться о Говарде. Потом постучала по потолку кареты:
— Отвезите нас к дому магистрата!
Кучер начал спорить, мол, у него не наемный кеб и ему заплатили только за похороны, а не за то, чтобы ездить туда-сюда. Миртл привела безмолвный довод в виде монеты. Фейт ощутила растущую неловкость. Вдовам в полном трауре не полагалось ездить по гостям, она это знала. На самом деле, это было просто неслыханно — нанести визит и вообще появиться на публике. Но что еще оставалось Миртл?
— Они должны понять, — заявила она, словно отвечая на немой вопрос Фейт. — Они должны понять, что это чрезвычайный случай.
«Да, — подумала Фейт. — Должны». С мрачным предчувствием она следила за изгибами дороги, поднимавшейся к «Пейнтс». Усадьба бросала вызов всем своим видом и была еще более неприступной, чем раньше. Маленькая черная карета подъехала к дому, сопровождаемая собачьим лаем. Фейт и Миртл спустились на землю, после чего кучеру привели еще один довод, потому что он совершенно не хотел ждать, — очередная монета уговорила его задержаться на некоторое время, но он ясно дал понять, что «не хочет потерять воскресенье». Он выглядел напуганным. Фейт предположила что его встревожила толпа на церковном дворе. Вероятно, он не хотел, чтобы его флаг видели на мачте тонущего судна. Мать и дочь поднялись по ступенькам и постучали огромным дверным молотком. Страдавший одышкой слуга, с которым они уже встречались, открыв дверь и с удивлением взглянул на них.
— Нам нужно поговорить с мистером Ламбентом по срочному делу, — объяснила Миртл. — Как с другом и как с магистратом.
Слуга стал извиняться. Мистер Ламбент уехал и будет отсутствовать несколько часов. Но миссис Ламбент дома. Не хотят ли миссис и мисс Сандерли подождать в гостиной, пока он узнает, принимает ли миссис Ламбент? Гостиная была совсем маленькой и выглядела заброшенной. Миртл ходила взад-вперед, подметая пол своими длинными черными юбками, а Фейт до боли стиснула руки, пытаясь унять птичий базар в мыслях.
— Лучше, чем ничего, — тихо говорила Миртл. — Если мы уговорим ее, она может склонить мужа на нашу сторону.
Часы в этом доме продолжали идти, и стрелки на розовом циферблате слишком явно показывали им, как утекает время. Четверть часа. Полчаса. Сорок пять минут. Они прождали целый час, когда слуга принес им свежезапечатанное письмо на серебряном подносе и ушел. Фейт прочитала его из-за плеча Миртл.
Миссис Сандерли!
Прошу прощения за то, что вам пришлось долго ждать моего ответа, но, когда я услышала, что вы ожидаете в гостиной, я не могла поверить своим ушам. Хотя я допускаю, что в Лондоне другие порядки, но не думаю, что в столице утратили всякое представление о приличиях, благопристойности и чувстве такта.
Сознаюсь, меня удивило ваше решение устроить похороны мужа в воскресенье. Это годится для батраков и фабричных девчонок, но трудно найти оправдание респектабельной семье, решившей осквернить выходной день подобным образом. Этот визит — и того более. Когда я похоронила первого мужа, я погрузилась в траур, как затворница в келью. В первый год ничто не могло заставить меня замарать память мужа появлением на публике. Я бы скорее легла к нему в могилу.
Посему, с великим сожалением, я никак не могу согласиться принять вас.
Искренне ваша, Агата Ламбент
Некоторое время Миртл стояла, не отрывая взгляда от письма. Ее плечи вздымались и опускались, как будто ей было трудно дышать, потом она молча вышла из гостиной. Старый слуга поспешил распахнуть перед ними дверь, и Миртл с Фейт снова оказались во дворе. Фейт задыхалась от злости, унижения и досады. Их специально заставили ждать, а потом отправили восвояси самым издевательским образом.
— Отвратительная гадкая лицемерка! — возмущалась Миртл. — Как она смеет читать нам нотации! Ах у нее слабое здоровье? Я сразу почувствовала запах ее лекарства — определить джин я еще в состоянии!
Ни во дворе, ни в конюшне, ни на дороге не было и следа кареты. Кучер исполнил свою угрозу и уехал.
— О, я не вынесу, если мне придется просить эту женщину одолжить мне карету! — воскликнула Миртл.
