«Неожиданный успех сборника “Как писать рассказы”; размеры произведения, за которые критики провозгласили автора мастером формы; а также неослабный контроль Перкинса, вернувший отца к работе, – вот составляющие, благодаря которым его репутацию в конце концов оставили в покое».
В декабре 1924 года Ринг написал Перкинсу:
«Думаю, теперь я могу порвать с карикатурами. Это сэкономит мне время, к тому же у меня есть цель писать по крайней мере по десять рассказов в год».
Три месяца спустя Перкинс прочитал рассказ Ринга под названием «Стрижка». В нем описывалась точка зрения парикмахера из маленького городка на то, как местного шутника застрелил местный недоумок. Этот рассказ был куда более мрачным, чем все предыдущие работы.
«Не могу выкинуть его из головы. И со временем впечатление, которое он на меня произвел, стало только глубже. Не думаю, что на земле есть хоть один человек, который мог бы сказать об этом лучше», – написал Перкинс автору. Ларднер ответил официальным машинописным письмом, состоящим из одного единственного слова: «Спасибо».
После выхода очередного сборника Фицджеральд написал Максу, что переживает, что Ринг может застопориться как писатель, если и дальше будет писать одни только рассказы.
– Господи, как бы я хотел, чтобы он написал более или менее личный роман. Вы не могли бы подтолкнуть его к этому? – спрашивал он Перкинса.
Предложение Фицджеральда пришло очень вовремя. В это время Макс как раз вынашивал для Ларднера грандиозную идею. Он решил, что это должна быть «пародия на биографический словарь», высмеивающая всю эту «торжественную болтовню, которая жутко бесит». Перкинс хотел задействовать такие блестящие умы, как Ларднер, Роберт Бенчли,
[77] Дональд Огден,
[78] Джордж Эйд
[79] и Скотт Фицджеральд, чтобы те «создали ряд выдуманных биографий различных типов людей. А затем проиллюстрировать и переплести книги так, чтобы они были похожи на словарные тома». Перкинс высказал эту идею в то же время, когда уговаривал Ринга заняться какой-нибудь крупной работой. И в течение первой недели Макс уже держал в руках первую главу автобиографии Ринга Ларднера.
– Ради всего святого, вы можете создать текст хотя бы в двадцать пять тысяч слов? Чем больше – тем лучше! – молил его Макс.
Ларднер ответил, что нет никакой возможности растянуть текст еще больше, потому что «тогда он станет ужасным испытанием не только для автора, но и для читателя».
Однако Перкинс настаивал. Он говорил, что полный текст автобиографии должен быть издан в первоначальном виде, пусть и раздутый при необходимости иллюстрациями, но издан быстро, так как «многое в этой книге придется как раз ко времени». В течение нескольких недель текст разросся до пятнадцати тысяч слов, и Ларднер назвал его «История удивительного человека».
[80]
Сама жизнь подкидывала Ларднеру материал для его пародийной автобиографии. Например, он писал: «Впервые я встретил Джейн Остин на “розовой вечеринке”
[81] в Белом доме. Эту прекрасную миниатюрную англичанку прибило к нашему берегу заманчивое предложение от “Метро-Голдвин-Майер”: кто-то упомянул “Гордость и предубеждение”, и там подумали, что этот роман – прекрасный материал для комедии в семь футов длиной
[82]».
Перкинс выделил несколько частей, которые, по его мнению, должны быть включены в книгу, а также выбрал название для каждой главы.
«Я не питаю иллюзий насчет своего чувства юмора», – сказал он Рингу, но продолжил работать над заголовками и приставать к автору со все новыми и новыми идеями: «Почему бы вам не написать про парня, который верил обещаниям рекламы о всяких непристойных штуках и затем испытывал их на девчонках!»
«Вам можно бы как-нибудь написать о руководстве Clean Desk».
«Вы когда-нибудь думали о сенной лихорадке? Представьте себе пациента в ужасном состоянии, который должен делать вид, что ему смешно. Если вам нравится эта тема, я принесу себя в жертву исследованиям и займусь этим вопросом».
Перкинс не оставлял попыток уломать Ринга написать полноценный роман или хотя бы длинную повесть, которая открывала бы сборник, но Ларднер был слишком занят другими проектами, одним из которых было создание мюзикла вместе с Джорджем М. Коэном.
Тем летом Перкинсы сняли коттедж на окраине Нью-Кейнана, штат Коннектикут.
«Вы бы точно возненавидели это место, но мне оно нравится», – писал Макс Фицджеральду.
В скором времени Макс и Луиза задумались над тем, чтобы окончательно перебраться в Нью-Кейнан. Макс всю жизнь прожил в Плейнфилде и был уверен, что раз уж человек пустил корни где-то на какой-то земле, то не должен их оттуда вырывать. Но также он считал, что Плейнфилд превратился в «проклятое, унылое, дешевое и гадкое место». Что касается Коннектикута, по этому поводу он писал автору Томасу Бойду:
«Люди здесь что надо, в них чувствуется Новая Англия. Честно говоря, если бы у нас была возможность сбыть с рук дом в Плейнфилде, мы бы тут же купили новый здесь, и, если наш спор с Луизой закончится как обычно, мы так и сделаем. Но я все же надеюсь, что нет. Я знаю, что это довольно рискованное дело».
