Еще до начала экспедиции Лоуренс неоднократно намекал о намечавшемся наступлении на Дамаск. Шаалан помог ему, сообщив об этом туркам, которых он хотел предостеречь. В достижения своей цели Лоуренс рассчитывал также на неосторожную и бессознательную помощь со стороны Нэзиба. Кроме того, случайно в руки турок попали секретные документы Ньюкомба, содержавшие схему намечавшегося наступления через Тадмор на Алеппо.
Чтобы заставить турок еще больше поверить в возможность наступления на Дамаск, Лоуренс с сотней арабов предпринял набег с северного направления на железнодорожную линию. Для того, чтобы вовремя вернуться обратно, требовалось совершить длительный и тяжелый переход, так как выбранное ими место находилось на расстоянии более 175 км от Баира. На второй день вечером они приблизились к мосту, но совершению неожиданно для себя нашли его хорошо охранявшимся. Тогда решили продвинуться еще севернее, надеясь найти другое, более подходящее место для укладки мины. Поскольку Лоуренс хотел создать у турок впечатление, что главные силы арабов находятся поблизости, он решил, что захватить поезд будет еще более эффективным, чем подорвать мост. Удалось найти многообещавший участок и занять выжидательную позицию на скалистом амфитеатре с противоположной стороны близлежащего холма,
Утром поднялась тревога, так как неожиданно появился отряд турок на мулах. Однако удалось, не обратив на себя внимания противника, выбраться из позиции, которая могла оказаться ловушкой, и перебраться на другой холм. Отсюда с наступлением темноты Лоуренс спустился к железнодорожной насыпи и заложил в дренажный сток под полотном большую автоматическую мину. Следующее утро было проведено в томительном ожидании поезда, которое днем было прервано появлением турецкого отряда. Хотя противник и был вдвое сильнее, все же арабы хотели его атаковать, рассчитывая на внезапность нападения и на большой собственный вес верблюдов по сравнению с мулами, как на дополнительное преимущество. Арабы заявляли, что в конном бою они всегда смогут одержать верх над турками, и считали, что их потери будут не больше пяти-шести человек. Однако Лоуренс отказался дать свое согласие на нападение, считая это слишком дорогой ценой за успех, который для их набега, преследовавшего лишь отвлечение внимания противника, по сути дела являлся излишним.
Но у Лоуренса имелись еще и другие мотивы: он не желал обременять себя пленными, а наряду с этим опасался, что добыча в виде 200 мулов могла оказаться настолько «жирным блюдом», что у арабов пропал бы аппетит к Акаба.
Но поезд так и не появился. Из-за отсутствия воды отряд больше ждать не мог. Тогда с наступлением темноты они спустились к железнодорожной линии, подорвали путь на поворотах, с целью затруднить его исправление в дальнейшем, и заложили мину, чтобы взорвать ремонтный поезд. После этого направились к югу, пересекая хорду Амманского поворота железной дороги, пока не приблизились к маленькой станции. Здесь вид турецкого солдата, гнавшего стадо овец, оказался для голодных арабов слишком большим соблазном, чтобы они могли устоять. Небольшой отряд подкрался к группе турецких офицеров и служащих, сидевших за кофе у станционной кассы. Выстрел, которым был убит наповал самый толстый из них, послужил сигналом для нападения и грабежа станции. Воспользовавшись паникой, арабы угнали овец в горы. Турки успешно защищались на одной половине станции, но арабы подожгли другую, разобрали рельсы, оборвали провода на большом протяжении линии и ушли, не потеряв ни одного человека. Затем, отойдя на несколько километров, они расположились на отдых, зарезали и зажарили овец, а утолив свой голод, ночью отправились в Баир.
Здесь их ожидали приятные вести. Назир получил запас муки на неделю, обеспечивавший им свободу маневрирования, и добился обещания поддержки со стороны кланов. Кроме того, прибыл посланный от Шаалана с известием о том, что в поиски за ними турки выслали кавалерийский отряд численностью в 400 человек, который проводники водили самыми длинными дорогами.
Было весьма важно воспользоваться создавшейся благоприятной обстановкой, а потому 28 июня экспедиционный отряд выступил. Прибыв в Эль-Джефир, обнаружили, что все колодцы были разрушены. Все же посчастливилось, исправив один из них, достать воды, а заодно насладиться сознанием, что удалось обмануть турок, которые, разрушив колодцы, чувствовали себя в безопасности. Было решено произвести нападение за два дня до выхода из Маана турецкого каравана с припасами, который каждую неделю доставлял продовольствие постам, расположенным на дороге в Акаба. Тем временем, как было договорено ранее, блокгауз, прикрывавший подход к Абу-Эль-Лиссал, был захвачен местными арабами.
1 июля, в тот момент, когда об этом было получено известие, экспедиция направилась к железной дороге. Достигнув последней, она взорвала на большом протяжении мосты, чтобы заставить гарнизон Маана направиться к югу, а не к юго-западу, в Абу-Эль-Лиссал. Однако их надеждам не суждено было сбыться, так как пришло неприятное сообщение о том, что появилась турецкая колонна, оттеснившая арабов от блокгауза.
В действительности появление турок у блокгауза оказалось чисто случайным. Только что прибывший в Маан для смены батальон турок уже выстраивался во дворе станции, чтобы направиться в казармы, как вдруг пришло известие о нападения на блокгауз. Захватив с собой горное орудие, батальон тотчас же выступил на помощь, еще до того, как могло поступить сообщение о разрушении железной дороги. Найдя блокгауз превращенным в развалины, командир батальона расположился лагерем.
Подобная неудача послужила для Лоуренса хорошим уроком, доказав, что на войне случайности могут разрушить самый лучший план, если только он не имеет вариантов. Найти же вариант в создавшейся обстановке было трудно. В тот самый момент, когда было получено указанное ранее неприятное известие, люди Назира взвалили свой багаж на верблюдов и моментально выступили. Проехав всю ночь, они к рассвету достигли холмов близ Абу-Эль-Лиссал. Становилось ясно, что теперь уже не могла помочь никакая стратегия выжидания, в связи с чем был быстро разработан план боя.
Продвигаясь вдоль лежавших полукругом холмов, арабы растягивались до тех пор, пока не окружили еще спавший лагерь, перерезали телеграфные и телефонные провода на Маан. Затем снайперским огнем они стали подбивать турок, рассчитывая заставить их пойти в атаку на холмы. Поскольку арабы все время находились в движении, появляясь и исчезая то в одном, то в другом месте, турки фактически не имели цели для огня, и их горная пушка лишь зря расстреливала снаряды. Зной был настолько силен, что бой, требуя в подобных условиях огромного напряжения сил, в конце концов сделался пыткой.
Решительные действия были предприняты под влиянием оскорбления. Лоуренс, истомленный зноем, не видя перед собой выхода из создавшейся обстановки, подполз к яме, где находилось немного воды, чтобы хоть смочить себе губы. К нему присоединился Назир, а немного спустя появился Ауда. Презрительно улыбаясь при виде их слабости и напомнив Лоуренсу о тех критических замечаниях, которые тот раньше делал, Ауда спросил, какого он теперь мнения об арабах племени ховэйтат. Однако вместо похвал Лоуренс презрительно ответил: «Стреляют они действительно много, но попадают мало».
