Лоуренс платил им по 6 фунтов стерлингов в месяц — нормальное жалованье для араба, который содержал своего верблюда. «Они могли тратить деньги на украшение своих собственных персон и вырядились так, что были похожи на клумбу тюльпанов, так как носили все цвета, кроме белого, который постоянно носил я, и они не считали это возможным для себя».
Охрана служила Лоуренсу не только для защиты от нападения, но и являлась ядром того отряда, из которого он формировал свои маневренные группы. Численность охраны доходила в общем до девяноста человек, однако Лоуренс редко когда брал с собой более тридцати, исходя из соображений подвижности и уменьшения потерь. «За время нахождения у меня на службе около шестидесяти из них умерло». Однако наступательная сила личной охраны Лоуренса была гораздо больше номинальной вследствие хорошего вооружения и морального состояния.
Лоуренс использовал маневренные возможности легких пулеметов в большей степени, чем в любой другой армии. В своей следующей кампании он ввел пробную атаку легкими автоматическими «пальцами» за два месяца до того, как немцы стали пронизывать британский фронт во Франции с помощью подобной же, но менее экономной тактики «просачивания». Своим методом использования пулеметов на верблюдах с командой всего лишь из двух человек (они иногда стреляли даже с седла) он опередил послевоенное развитие механизированного передвижения пулеметов.
Сам Лоуренс возил с собой на верблюде «воздушный Льюис» без радиатора и чехла. Помимо того, что этот пулемет был весьма удобен, он стрелял с таким замечательным рассеиванием, что Лоуренс предпочел его винтовке, которую он раньше носил. Винтовка эта имела свою историю: это была обыкновенная британская укороченная винтовка, захваченная турками у Дарданелл, а затем с соответствующей надписью, выгравированной золотом, была подарена Фейсалу. Лоуренс в свою очередь получил ее от Фейсала. После войны он хотел передать ее по принадлежности в Эссекский полк — ее первоначальному владельцу, но на свое предложение ответа не получил. Вместо этого король Георг взял ее себе, воспользовавшись возможностью пополнить коллекцию оружия в своем частном военном музее в Виндзоре. На винтовке имеется ряд зловещих отметок: их делал Лоуренс каждый раз, как сбивал турка, пока не потерял интереса к ведению подобного учета.
В остальном его личное вооружение состояло из револьвера и кривого кинжала с рукояткой, украшенной золотом и красивой резьбой, какие носили главным образом шерифы. Кинжал этот явился поводом для создания легенды о том, что Лоуренс якобы получил звание шерифа или, что было гораздо красочнее, «принца Мекки». В действительности шериф приобретал свой титул по праву рождения как потомок пророка, так что «почетного шерифа» вообще быть не может. Единственно, чему может быть приписано возникновение этой легенды, — это случаю, когда однажды арабы от безделья стали давать друг другу различные прозвища и титулы. Когда Лоуренса спросили, какой бы титул он себе выбрал, тот ответил: «эмир Динамит». Это так к нему подходило, что на некоторое время титул «эмира Динамита» стал его прозвищем у арабов.
Глава XII. «Регулярная» кампания. Январь — февраль 1918 г.
В кампанию 1918 г. силы арабов под начальством Фейсала имели не только косвенное влияние на положение войск Алленби, но сделались составной частью его армии, действуя совместно с ней. Это, конечно, изменило форму операций арабских частей, придав ей характер более регулярных военных действий. Уже само название «Северной арабской армии» содержало в себе идею кристаллизации ее движений и целей. Последняя имела свои недостатки и в первую половину года привела к разочарованиям. Однако даже в течение этого периода казалось, что в целом силы арабов создали для британских войск больше возможностей, чем последние для арабов. Кроме того, кампания предоставила Лоуренсу случай проявить свои способности в регулярных военных действиях, которые он до некоторой степени презирал.
Параллельно железной дороге, вдоль «хлебного пояса», были расположены небольшие города, далеко отстоявшие один от другого и представлявшие собою те пункты, на которые господствующая сила могла опереться. Самым южным был Шобек, находившийся в 35 км к северо-западу от Маана. Дальше за ним лежал Карак и на самом северном конце Мертвого моря — Мадаба.
В начале октября арабы начали свои набеги, причем захватили на несколько дней Шобек и разрушили железнодорожные ветки, которыми пользовались турки для подвоза дров для Хиджазской железной дороги. В результате создавшаяся угроза заставила турок действовать и вовлекла их в ту ловушку, которую подготовил для них Лоуренс. Турки начали свое контрнаступление 27 октября, в тот самый момент, когда Лоуренс отправлялся в свой набег в долину реки Ярмук. Экспедиционный отряд в составе четырех батальонов пехоты и кавалерийского полка с десятью орудиями выступил из Маана; численность этого отряда едва достигала 350 человек, включая в эту цифру около 200 человек из состава иррегулярных частей бедуинов. После артиллерийского обстрела, продолжавшегося в течение часа, и бомбометания с самолетов турки повели наступление. Плохо подготовленные арабы на верблюдах не выдержали натиска и отошли назад к частям Молада, которые, засев в крутых скалах, задержали наступление турок. Тогда бедуины обошли с обеих сторон фланги турок и начали тревожить их непрерывными набегами. В результате вечером турки отступили с тяжелыми потерями. Таким образом, благодаря природным условиям и умелому применению Моладом принципа Канн, предсказания Лоуренса сбылись.
Продолжение набегов на железнодорожную линию наряду с перехватом караванов с продовольствием заставило турок сначала оттянуть войска от Абу-Эль-Лиссала, а затем и вовсе покинуть его. Турки были принуждены отойти обратно к Маану, причем сужение района действий неизбежно привело с ослаблению их власти над территорией, что позволило арабам проникнуть в «хлебный пояс» с севера.
В то время как Молад, воспользовавшись наступлением сильных холодов, загонял турок обратно в Маан, Лоуренс занялся новыми экспериментами, а именно — развитием механизированных сил. Факт использования им подвижности отрядов на верблюдах до той степени, которая, судя по общепринятым стандартам, была неосуществима, не заслонил от него возможности использования механизации, как это имело место у столь большого числа профессиональных военных, являвшихся поклонниками кавалерии.
После нескольких дней отдыха мысли его снова вернулись к тем прогалинам, покрытым засохшей грязью, которые он видел в сентябре во время своего набега на Мудаввару. Через узкий проход Вади-Итм была проведена дорога, и туда были доставлены бронемашины. Лоуренс и Джойс решили произвести разведку. Машины, идя по полированной грязи, давали скорость свыше 100 км в час, выдерживая без всяких аварий тяжелые переходы между прогалинами.
Опыт оказался настолько многообещающим, что, проехав почти до Мудаввара, они решили попытаться немедленно провести операцию и для этой цели вернулись обратно, чтобы получить необходимые бронемашины, которые они усилили десятифунтовыми горными орудиями. Накануне Нового года они добрались до железной дороги и обнаружили турецкий пост, представлявший собой подходящую для них цель. На следующее утро Джойс руководил атакой, находясь на вершине холма, расположенного близ поста, в то время как Лоуренс испытывал двойное удовольствие присутствовать в качестве наблюдателя за боем, в котором нападающие совершенно не рисковали жизнью, так как турецкий обстрел бронемашин казался ему чем-то вроде стрельбы дробью по носорогу. С другой стороны, машинам недоставало проходимости танков, поэтому они и не смогли выгнать турок из их норы. Когда они вернулись обратно из этой увеселительной прогулки, ее единственным результатом было приобретение Лоуренсом нового опыта. Благодаря бронемашинам не только железная дорога оказалась на расстоянии однодневного перехода, но и представлялось возможным создать угрозу любым передвижениям турок с помощью средства, бороться с которым на открытой местности они не были в состоянии. Таким образом, для того чтобы парализовать противника, англичанам потребовалось лишь развить применение этого нового вида оружия.
