Но сейчас я все равно спросил: «Кто это сделал?» – ну а что я теряю? Не ответит, так не ответит, но все-таки вдруг? В виде исключения. Я же действительно везучий, глупо не пытаться это использовать.
Вожделенная бумажка с именем злодея не материализовалась перед моим носом. Зато носу достался запах – горького дыма, увядшей травы, сладкой сырой земли. Запах был очень хорош, из тех, что однажды услышав, безотчетно ищешь повсюду и безошибочно узнаешь даже спустя годы. И одновременно мне стало так плохо, как уже очень давно не было. Собственно, с тех пор, когда мне в интересах следствия время от времени приходилось становиться на след мертвеца. Ощущение оказалось очень похожим: вот этот утробный тоскливый вой каждой клетки тела, внезапно осознавшего свою смертность, сливающийся в мучительно громкий, парализующий разум и отменяющий тебя самого хор; та степень душевной муки, когда она превращается в физически ощутимую боль.
Удивительно, что когда было нужно для дела, я подолгу терпел это кошмарное состояние и даже более-менее осмысленно действовал, невзирая на него. Хоть памятник тому прежнему несгибаемому себе ставь. Потому что сейчас мне и секунды хватило, чтобы утратить способность стоять на ногах. Ну, правда, следует сделать скидку на эффект неожиданности. И на контраст с обычным эйфорическим состоянием на Темной Стороне.
К счастью, это очень быстро закончилось. То есть к тому моменту как моя задница достигла сияющей земли, со мной уже все снова было в порядке. Если не считать некоторого удивления, граничащего с полным офонарением. Хотя, конечно, совсем другим словом надо бы это называть.
В первый момент я сдуру решил, что Темная Сторона отвесила мне оплеуху, чтобы не лез с расспросами. До сих пор за ней такого не водилось, но я себя знаю: кого угодно могу до цугундера довести, сам того не заметив. Впрочем, я тут же понял, что это полная ерунда. Темная Сторона не пьяный матрос, чтобы затевать драку. У нее есть тысяча способов гораздо более внятно сказать: «Хватит приставать ко мне с вопросами». Если я ей надоем, сразу почувствую, что спрашивать больше нельзя, как до сих пор всегда безошибочно знал, что мне тут можно вообще все. И теперь ничего не изменилось. Чтобы понять это, оказалось достаточно выдохнуть и снова вдохнуть. И сказать вслух: «Спасибо». Голос у меня, конечно, сейчас звучал… ну, скажем так, не ахти. Но уж какой есть.
– С тобой все в порядке? – спросил Шурф.
С его точки зрения эта сцена наверняка выглядела совершенно душераздирающе: человек задал вопрос, с перекошенной рожей рухнул на землю и тут же принялся вежливо благодарить, срываясь на подозрительно звенящие ноты. Но держался мой друг неподражаемо, даже тон умудрился взять лишь отчасти обеспокоенный, а отчасти насмешливый. И никакого звона в голосе. Никогда, наверное, этому не научусь.
– Все в порядке, – кивнул я и поднялся, опираясь на его очень кстати протянутую руку. – Просто получил чрезвычайно интересный ответ на свой вопрос. Пошли домой. В смысле из дома. В общем, отсюда. Хватит с тебя. Да и с меня.
И попросил:
– Нам надо вернуться на крышу Мохнатого дома, минут через десять после того, как оттуда уш…
Даже договорить не успел.
* * *
– Все-таки плохо быть тайным сыщиком, – сказал я, усевшись, конечно же, мимо всех специально разбросанных по крыше подушек, на голую, остывшую за ночь черепицу.
– Да, у этой профессии есть свои недостатки, – не теряя невозмутимости, ответил сэр Шурф. – Однако до сих пор ты не считал их существенными.
– Мало ли, что было до сих пор. Мне бы сейчас, по-хорошему, пару стаканов осского аша залпом, а потом упасть, уснуть на сутки и все забыть. В идеале навсегда. Но нельзя. Даже рюмку, пожалуй, не стоит, потому что работать… Не смотри на меня так, я не нарочно тяну резину, а просто тараторю, не затыкаясь, чтобы не закричать. Здесь не Темная Сторона, и сохранять спокойствие не так просто, то есть вообще невозможно, ты меня знаешь; ладно, неважно. Все равно когда-то придется сказать это вслух. Короче, у тебя на шее висело какое-то жирное смертельное заклятие, возможно как раз модное в этом сезоне проклятие Йарра, точно не скажу, я не специалист и в нюансах не разбираюсь. Слушай, это какое же счастье, что ты потащил меня на Темную Сторону до того, как оно подействовало! Получается, смерть леди Тайяры нас в каком-то смысле спасла… И дополнительное счастье, что следы чужих заклятий на Темной Стороне обретают зримую форму, и их становится легко уничтожить. Сто раз от Джуффина слышал о таких штуках, а своими глазами увидел в первый раз. Какие-то мне спутники до сих попадались незаколдованные, и это, конечно, не дело, надо расширять круг общения… Ну чего ты ржешь?
Я преувеличивал, на самом деле сэр Шурф вовсе не «ржал», а улыбался. Не до ушей, довольно сдержанно, но все-таки улыбался. Вот кто из нас настоящий пижон. Выслушивать с улыбкой такие новости – это конечно надо уметь. Высокий класс.
– Считай, просто отдаю должное твоей манере забавно рассказывать по-настоящему страшные вещи, – объяснил мой друг. – Улыбка в ответ на шутку – обычное следование правилам хорошего тона, как аплодисменты оперному певцу. Каким бы ты ни был сдержанным человеком, но без них на концерте нельзя. А теперь выкладывай подробности. Считай, с тебя ария на бис.
– Какие тут могут быть подробности, – вздохнул я. – Увидел, что у тебя на шее болтается что-то странное, действительно немного похожее на жабу и одновременно на рыбу. Сперва даже не вспомнил, как Джуффин описывал чужие заклинания, решил, что это какие-то твои личные великие магистерские дела. Но на всякий случай спросил и понял, что ты ничего о жабе не знаешь. Тогда я спросил о ней Темную Сторону и получил на редкость внятный ответ: твое мертвое тело перед глазами. Отличный, кстати, из тебя получится труп, большой, красивый и аккуратный. Но мне все равно не понравилось.
– На тебя не угодишь, – бесстрастно заметил мой друг.
– Да, я довольно придирчив. Надеюсь, мне больше никогда не придется созерцать твои трупы. Зато я сразу понял, что это и есть ответ: если мне показывают мертвого тебя, значит, жаба – смертельное заклятие. И я ее, как ты помнишь, отменил. Или его? В общем, все отменил на фиг. Ты слышал формулировку. Как думаешь, подходящая?
– Думаю, да, – сдержанно согласился Шурф. И, помолчав, добавил: – Быть Великим Магистром ничуть не лучше, чем тайным сыщиком. Я имею в виду, что два стакана осского аша вот прямо сейчас и для меня несбыточная мечта. Сначала дела. Впрочем, подозреваю, завтра вечером это желание все еще будет актуально. И послезавтра. Возможно, даже дюжину дней спустя.
– Тебе в любом случае не поможет. Ты же практически не пьянеешь, я помню. Думал, кстати, это твое естественное свойство, а вас оказывается в Ордене специально учили; кто-то недавно при мне об этом говорил…
– Не пьянеть – это просто навык, – пожал плечами мой друг. – Его можно использовать, а можно и не использовать. Будь моя воля, я бы сейчас не стал. Не каждый день узнаешь, что с тебя только что сняли какое-то неведомое смертельное заклятие, о существовании которого ты сам не подозревал. Просто ничего не заметил. Это даже не просто позор, это полный провал.
