– А с вами и это случалось? – восхищенно спросил Клари Ваджура.
– Хвала Магистрам, нет. Видел один раз краем глаза; тайными знаниями не разбрасываются, но это предпочел бы забыть. Спал бы гораздо спокойней. Впрочем, наш Мир не дурак и просто не даст – ни мне, ни кому-то другому – поставить подобный эксперимент. Думаете, не было желающих изменить ход истории? Еще как были! Все бесследно сгинули по пути, и это лучшее, что могло с ними случиться.
Клари Ваджура не просто слушал, а натурально пожирал каждое слово всем своим существом. Такая алчность всегда была для меня одним из самых восхитительных человеческих свойств и даже предметом зависти. Вряд ли я сам на пороге смерти смог бы столь самозабвенно слушать лекцию об интересных, но больше, увы, не касающихся меня вещах.
Впрочем, черт его знает. Никогда не угадаешь, чего от себя ожидать.
– Поэтому я не смогу теперь, задним числом, изменить к лучшему вашу судьбу, – завершил Джуффин. – Поверьте, мне очень жаль.
– Мне тоже жаль, – откликнулся Клари Ваджура. – С другой стороны, почти пятьсот лет я прожил в полной уверенности, что мне выпала наилучшая судьба из возможных. А злился и горевал меньше сотни. Не так уж плохо, если подвести честный итог.
Похоже, этот ужасный человек решил, что нас пора утешать. И, положа руку на сердце, был прав.
– Нельзя нам его убивать, – сказал я Джуффину. – Это будет означать, что мы проиграли: все вышло, как задумал Нуфлин. Куча народу мертвы, Клари наказан за чужие преступления, мы посрамлены.
– Мы в любом случае уже проиграли, – сухо ответил Джуффин. – Четырнадцать жизней как минимум. Я, как и ты, не хочу это признавать, но в нашем положении нелепо утешаться самообманом. Все, что мы можем сделать, – постараться избежать дальнейших потерь. Или Магистр Клари станет пятнадцатым, и этим дело закончится, или число жертв будет продолжать расти. Причем учти, мы по-прежнему не знаем, кто там еще в списке, можно только угадывать. Магистр Клари не смог вспомнить имен.
Я скрипнул зубами от ярости. Потому что шеф был совершенно прав.
– Спасибо, сэр Макс, – сказал мне Клари Ваджура. – Я уже говорил вам, что ваше сочувствие приносит ощутимое облегчение? Так оно и есть. Однако не забывайте, что жить мне осталось совсем недолго; какое бы решение вы ни приняли, скоро все так или иначе закончится само. Но я, как и сэр Халли, считаю, что желательно найти и убить мое тело как можно скорей. В противном случае, оно может успеть произнести проклятие Йарра еще несколько раз.
– От вашей воли это совсем не зависит? Даже теперь, когда вы все вспомнили и знаете, как обстоят дела?
– Боюсь, что так. Я, к сожалению, больше не имею власти над своим телом. Никакого намека на контакт сознания с ним. Это моя вина, вернее просто ошибка: когда мне приснилось возвращение в Ехо, я на радостях слишком увлекся и потерял связь со своей подлинной реальностью. Отчасти сознательно: я хотел больше никогда не просыпаться и старался как можно прочней закрепить свое внимание здесь. Но вместо того, чтобы обрести контроль над своим состоянием, утратил его окончательно.
– Помнишь, когда я соблазнял тебя вернуться на службу, рассказывал о сновидцах, которые не могут проснуться и остаются здесь, пока не умрет их оставшееся дома тело? – спросил меня Джуффин. – Я тогда описывал именно этот эффект. Чрезмерная увлеченность реальностью сновидения и возможностями, которые она открывает, обычная опасность для талантливых сновидцев, не обученных специальным приемам контроля над своим сновидением.
Я молча кивнул. У меня в сердце сейчас бушевала такая буря, что я с трудом понимал смысл сказанного. Как разговор соседей за тонкой стеной – по идее, можно напрячься и разобрать каждое слово, но зачем?
– Наибольшая трудность – быстро отыскать мое тело, – сказал Клари Ваджура.
На этом месте мой разум все-таки включился:
– Погодите. А зачем его искать? Вы что, забыли, где лежите?
– А я никогда и не знал. Старый шаман, дед Товуайры, нашел мое тело в предгорьях, чуть ли не в полусотне миль от границы с Пустой Землей Йохлимой – так далеко его отбросили разъяренные ветры. И унес куда-то, спрятал в горной пещере – поди узнай, где именно. Я никогда не спрашивал, как называется это место. В бодрствующем состоянии я не слишком любознателен. И вообще мало на что гожусь.
– Можно отправиться в те места, расспросить людей, наверняка подскажут… – начал было я и осекся под взглядом Джуффина, таким пугающе ласковым, что лучше бы стулом в голову запустил.
– Можно отправиться в убежище магистра Клари Темным Путем, как ты уже не раз делал, – мягко сказал шеф. – Придется тебе все-таки вспомнить этот прием.
Он не сказал: «Ты в свое время заварил эту кашу, сохранив жизнь Нуфлина вопреки обстоятельствам, здравому смыслу и собственным интересам, тебе и расхлебывать». Готов спорить, он этого даже не подумал. Джуффин Халли не настолько прост, чтобы в любом деле искать главного виновника и перекладывать на него ответственность. Зато судьба настолько проста. Кто начал дело, тому его и завершать, как сумеет. Это было самое первое правило из тех, что мне пришлось здесь усвоить, чуть ли не прежде приветственной формулы «вижу тебя как наяву», которая в связи с массовым нашествием сновидцев в последние годы приобрела отчетливо издевательский смысл.
– Ладно, – кивнул я. – Вспомню. А сейчас прошу меня извинить. Мне необходимо отлучиться. Внезапно. Буквально на четверть часа. А потом сразу займусь этим делом. Не беспокойтесь, магистр Клари, я вас быстро найду. И убью. И буду сожалеть об этом до конца своих дней, как вы того и хотели.
Сказал и ушел от них Темным путем, то есть на самом деле, конечно, просто позорно бежал. Потому что если и существуют специальные магические приемы позволяющие как угодно долго сохранять хотя бы подобие спокойствия, когда тебе хочется даже не рыдать, а рычать и вопить, то я их пока не разучил. Хотя готов согласиться, что при моем складе характера и образе жизни они гораздо нужнее всех остальных.
Впрочем, оказавшись среди песков Красной пустыни Хмиро, которую выбрал как единственное место в Мире, где меня гарантированно никто не найдет, я не рычал, не вопил и даже не плакал. А просто лежал на спине, смотрел в ярко-алое небо и думал, что проиграл эту битву со смертью. Вернее, с одним-единственным мертвецом. Мы все проиграли, а он выиграл, так получилось. Придется теперь с этим жить.
– Да ни хрена тебе не придется! – сердито сказал я вслух.
Поднял себя за шкирку с теплого красного песка, мысленно встряхнул так, что искры в стороны полетели, сказал: «Не ной. Ты знаешь, что делать. Еще утром все решил. Если не выйдет, тогда будешь рыдать, да хоть вешаться, на здоровье, слова поперек не скажу и за веревкой в ближайшую лавку сгоняю. А пока заткнись и не мешай».
Все остальные составляющие моей сложносочиненной личности так обалдели от грубого обращения, что действительно заткнулись, встали по стойке смирно и вежливо осведомились, чем они могут помочь. Даже насчет перекура никто не пискнул. Вот и молодцы. В смысле я весь, целиком молодец, быстро взял себя в руки. Примерно за три минуты, личный рекорд.
