Аспирант Александр Стахович, радист-переводчик, родился в 1914 г. в Петербурге.
Лейтенант Алекс Мишель и аспирант Луи Дюпра командовали группой из 42 французских механиков, среди которых предположительно было около трех русских. Самым молодым в группе был Жерар Вейль, имевший должность ученика механика и которому 18 лет исполнилось уже после прибытия в СССР.
Эскадрилья была включена в состав 6-й запасной авиабригады под командованием полковника Шумова.
Подготовка к боям
Пилоты приступили к тренировкам на спаренном учебном самолете Як-7, на котором обучались пилотированию, и на биплане Ут-2 для обучения ориентации. Кроме того, им было предоставлено три Як-1.
Советское командование предложило свой план тренировок, который майор Тюлян переделал по-своему. По его предложению все пилоты совершили по пробному самостоятельному полету с инструктором на двухместном Як-7, по результатам которого они были разделены на пять групп по 3 человека — один более подготовленный и один менее— и занимались уже в паре друг с другом. Это позволило лучше организовать подготовку и полностью избежать проблем с языковым барьером.
Механики приступили к изучению матчасти. К их радости, на самолетах Як-1 стоял двигатель Климова М105, представлявший собой модернизированный мотор «испано-сюиза 12Y», который до войны производился в СССР по французской лицензии и был им знаком. Бортстрелкам пришлось осваивать профессию оружейников. Переводчики приступили к переводу технической документации на французский язык. Кроме того, Александр Стахович давал уроки русского языка пилотам и механикам. Впоследствии некоторые из французов овладели языком довольно сносно. По воспоминаниям Марселя Альбера и Жана де Панжа, летчики первых групп могли объясняться по-русски без помощи переводчиков
[63].
Инструктором французов был капитан Павел Друзенков, свободно говоривший по-французски. Пилотам для прохождения обучения требовалось совершить 40 полетов с инструктором и 15 самостоятельно. Среди прочего капитан Друзенков обучил их языку летных жестов, что было особенно необходимо для иноязычных пилотов.
Капитан Мирлес все первое время находился в «Нормандии» и утрясал все вопросы: обустройство, обмундирование, оружие, питание, жилье, порядок тренировок, сроки выхода на фронт.
Французам был предоставлен так называемый офицер связи, который должен был осуществлять контакт между французами и советским командованием. Первый офицер связи капитан Бондарев плохо владел французским языком и, поскольку у французов были свои «русские», был вынужден вести общение через Михаила Шика, с которым у него сложились натянутые отношения еще после инцидента с получением виз в Тегеране. Кроме того, он сразу вызвал неприязнь и манерами поведения, и выражением лица, расцененным французами как «злобное». Кроме Шика, он также общался с французами через доктора Лебединского, который имел неосторожность похвалиться, что брат его матери служил у Деникина. В результате настороженность со стороны советского капитана возросла. Посчитав, что он приставлен к ним наблюдать от НКВД, французы по инициативе все того же Михаила Шика, испытывавшего острый дискомфорт от необходимости общаться с Бондаревым, обратились в военную миссию в Москве.
Мирлес обратился к Левандовичу, и французам прислали нового «связного» — лейтенанта Кунина, обаятельного молодого человека, владевшего французским языком, который сразу стал другом эскадрильи. Хотя, если НКВД кого-то и приставляло, это должен был быть человек как раз подобных качеств. Не будем осуждать Михаила Шика, чей отец натерпелся в ЧК, а сам он вырос в эмиграции под воздействием массы слухов о коварстве советских спецслужб. Он приехал сражаться за свою Родину вместе с Красной армией, а не с антибольшевистским легионом, когда исход войны еще не был очевиден.
Важным вопросом был самолет. То, на какой технике будут летать французские пилоты. В легендах о «Нормандии — Неман» отмечается, в том числе самими летчиками, что выбор самолета был осуществлен майором Тюляном из представленных американских, английских и советских самолетов. Как было отмечено выше, изначально проект посылки французских летчиков содержал просьбу оснащения части советскими самолетами. Выбор самолета Як-1 зафиксирован в протоколе встречи французской военной миссии в лице генерала Пети и капитана Мирлеса с командованием ВВС Красной армии в лице генерал-лейтенанта Фалалеева и полковника Левандовича и закреплен приказом командующего авиацией Красной армии генерала Новикова от 4 декабря 1942 г.
И именно Жан Тюлян изначально, еще в Африке, настаивал на том, чтобы самолетом группы был советский самолет. В результате боевого опыта в Ливии и Египте, где его авиагруппа «Эльзас» была вооружена английскими самолетами, у французов сложилось мнение, что английская техника хороша для Европы и абсолютно не годится для иных районов боевых действий. Поэтому они хотели получить самолет, адаптированный к российским условиям, и таким, по их мнению, мог быть только советский самолет. Тот же Жан Тюлян настоял на том, чтобы у французов были свои механики. По тому же опыту боев авиагруппы «Эльзас», у которой в одной эскадрилье были свои французские механики, а в другой были прикомандированные к ней английские. Английские механики показали слабую заинтересованность в качественном уходе за самолетами французских пилотов, и обслуживаемая ими эскадрилья быстро вышла из строя. Поэтому французы считали, что им нужны собственные механики, которые обеспечат более качественное техническое обслуживание.
Действительно, при первом ознакомлении французских летчиков с самолетом Як-1 на аэродроме в Иваново майору Тюляну предложили подняться в воздух на Яке и сравнить его с английскими «Харрикейном» и американской «Аэрокоброй». Советское командование считало, что французам нужен более знакомый им самолет, и опасалось, что освоение истребителя Як может вызвать осложнения. После полета Тюлян рассыпался в восторгах относительно качеств самолета, и выбор был закреплен окончательно. Несмотря на то что во времена холодной войны французов часто упрекали в выборе советского самолета, они никогда не раскаивались в выборе самолета Як.
Вот что написал по поводу Як-1 Ролан де ля Пуап:
«Более легкий, чем „Спитфайр“, Як сразу показался более быстрым и простым в управлении. Он быстро взлетает и очень маневренный. Побывав в боях в Англии, я знаю, насколько важны эти два качества, которые в бою становятся определяющими. Взлететь как стрела, чтобы скрыться за солнцем, и вылететь как можно быстрее, чтобы зайти в хвост противнику: в жестокой дуэли против опытного врага это важное преимущество… Он был идеально приспособлен к снегу, дорожной грязи и безграничным русским полям. Его, сделанного из дерева, материи и дюраля, было легко ремонтировать. Его колеса… позволяли садиться на самые неважные аэродромы. Ничего заумного в кабине, в отличие от „Харрикена“ или „Спитфайра“. Только самые необходимые инструменты… и видимость! Лучший обзор, который я когда-либо видел у истребителей…»
[64].
