Этель прикрыла за собой дверь.
– Садись, – сказала она и придвинула к Иви вращающийся рояльный табурет с сиденьем, обитым бархатом.
Иви с радостью села: ноги гудели от усталости. Этель взяла деревянный стул и уселась рядом.
– Дай-ка мне еще взглянуть, – сказала она, кивая на фотографию.
Иви протянула ей снимок. Она сама внимательно разглядывала Этель: морщинок вокруг глаз у нее было, пожалуй, больше, чем у бабушки Сильвии, но, видимо, они с бабушкой были одного возраста. Теперь Этель слегка сутулилась, на губах застыла жесткая усмешка, на пальцах появились мозоли, но глаза были те же, что и на фотографии.
– Откуда вы знаете мою бабушку? – решилась спросить Иви. Она просто не могла поверить, что перед ней загадочное прошлое бабушки Сильвии. Эта женщина знала бабушку в молодости! Интересно, что бы на это сказали мама и папа?
– Она жива?
Вопрос прозвучал как удар под дых. Иви молча кивнула.
Глаза Этель засияли. Она вздохнула и улыбнулась.
– Рада слышать. Раньше мы с ней дружили. – Она протянула руку и взяла с полки чашку с каким-то напитком. Над чашкой клубился пар. – Можно сказать, были не разлей вода.
Она шумно отхлебнула из чашки. Иви оглянулась, разглядывая странные предметы в пыльном полумраке.
– Скажите… А она знала про Лундинор?
– Ну и вопрос! Сильвия, как и я, выросла в Лундиноре. Ее фамилия Ренч! Она происходит из старинной семьи необычных.
Иви возразила:
– Но у бабушки Сильвии нет никакой семьи, кроме нас! Она никогда не говорила ни про каких Ренчей… Она даже не знает, кто это такие – необычные.
Этель поставила чашку.
– Послушай, твоя бабушка – необычная, да и ты тоже. Она что, ничего не рассказывала?
Иви замерла.
– Я… – Она не смогла договорить. Необычная? Значит, Вэлиан говорил правду? Тогда все встает на свои места. Право быть необычным передается по наследству… Но она же не… Не может быть!..
Иви пыталась переварить новую информацию, но слишком уж много всего на нее сегодня свалилось. Она снова посмотрела на фото. Этель сказала, что они с бабушкой дружили, только это было давно.
– А что случилось потом? – спросила она.
Этель помешала что-то в своей чашке, но, кажется, пить ей расхотелось.
– Никто не знает. – Голос Этель зазвучал ровно. – В Двенадцатую ночь 1969 года она исчезла вместе с остальными Ренчами. Исчезла вся семья – Сильвия, три ее брата и мать. Подземная стража много лет искала их, но не нашла ни следа. Это стало одной из величайших тайн в истории необычного человечества.
– В Двенадцатую ночь 1969 года? – повторила Иви. Она помнила эту дату – …ночь, когда бабушка попала в аварию.
– В ту ночь была снежная буря, – медленно сказала она. – Бабушка попала в автокатастрофу и потеряла память. Она ничего не помнит о своей жизни до аварии.
Иви обвела рукой кладовую.
– И обо всем этом ничего не знает.
Этель округлила глаза, ложка у нее в руке задрожала.
– Как это, не знает?! – прошептала она. – Но…
Она посмотрела на руку Иви, сжимающую монетку.
– Но что ты тогда делаешь здесь с этой штукой?
Иви убрала фотографию в сумочку и посмотрела на монетку. Та ровно лежала в ее ладони, распространяя тепло до самых кончиков пальцев. Иви вдруг подумала: может быть она чувствует это, потому что она необычная? Может быть, все они испытывают то же самое?
В полутемной комнате она с трудом различала лицо в маске, изображенное на монетке.
– Мы нашли ее, – объяснила она. – Мы с братом. Утром мы были в бабушкином доме и увидели, как черное перо пишет на стене.
При воспоминании об этом ее горло сжалось.
– Оно написало «Теперь мы вас видим».
Глаза Этель блеснули.
– Что это значит? – спросила Иви.
Этель вздохнула.
– Только одна организация использует черные перья… «Панихида».
– «Панихида»? – У Иви мурашки побежали по коже, когда она вспомнила жуткое кукольное представление. А изображение на монете внезапно изменилось: теперь на ней снова был изображен кто-то в капюшоне и маске, только на этот раз с клыками. – Я прочла это слово на монете. Что оно значит?
Этель отвернулась и молча смотрела в сторону.
– Это долгая история, теперь уже почти забытая. – Она поставила чашку на полку и вздохнула. – Видишь ли, необычные состоят в разных гильдиях. У каждой из них свои обязанности и герб. Вот я, к примеру, член Почетной гильдии торговцев колоколами. Поначалу «Панихида», одна из самых древних лундинорских гильдий, объединяла ученых, изучавших свойства необычных предметы. У них на гербе монета, гнутый старинный шестипенсовик.
Иви посмотрела на монетку у себя на ладони. Еще когда она нашла ее на кухне у бабушки, то сразу заметила, что та согнута посередине.
– Поначалу исследования «Панихиды» помогали строить Лундинор и другие подземные города во всем мире, – продолжала Этель. – Ученые узнали, как использовать необычные дуршлаги для очистки воздуха, как переносить тяжелые грузы на необычных ковриках, и многое другое. Но потом они слишком увлеклись изучением темных сторон и подчинением себе самой сути необычных предметов. Иными словами, им захотелось власти над человеческими душами.
Иви стало не по себе.
– Когда стало ясно, чем занимается «Панихида», приняли новый закон, который запрещал вторгаться в необычную суть предмета. «Панихиду» было решено распустить, и со временем эта гильдия стала еще одной страницей в истории необычного человечества. Но шестьдесят лет назад, когда мы с твоей бабушкой были еще детьми, «Панихида» вновь заявила о себе.
Иви ахнула.
– Что произошло?
– Началось все с того, – рассказывала Этель, – что однажды ночью, прямо из детской над одной из лавок в районе Перчатки был похищен мальчик – не старше, чем ты сейчас. Родители нашли на его подушке гнутый шестипенсовик. А черное перо, парившее над его кроватью, сообщило, что мальчика забрали для… каких-то исследований. Монету изучили со всех сторон, и она показала шесть отвратительных лиц – это были новые члены Гильдии.
Этель сделала паузу. Иви заметила, что морщинки вокруг глаз у нее стали еще глубже.
– С тех пор в Лундиноре стали пропадать дети. Подземная стража не могла найти связи между похищенными и не знала, где и когда «Панихида» нанесет следующий удар. А потом по Лундинору прокатилась волна насилия – поджоги, кражи, разбой и, наконец, убийства. На месте каждого преступления находили гнутую монетку. Она стала визитной карточкой «Панихиды».
Иви вспомнила черное перо в доме бабушки Сильвии, и руки у нее задрожали. Внезапно ей стало страшно. Она разжала ладонь и безучастно смотрела, как монетка катится по полу.
