Иви топнула ногой.
– Себ! Они не у меня в голове! А ты, между прочим, дал слово, что не будешь издеваться.
Он поднял руки вверх.
– Хорошо. Сдаюсь, – и кивнул на конверт. – Послушай, если письмо на самом деле необычное, что же оно умеет делать?
– Не знаю. – Иви вертела конверт в руках. Он не был запечатан. – Может, надо прочитать его? Вдруг там ключ к тайне Двенадцатой ночи?
Она открыла конверт. И в тот же миг комната закружилась.
– Себ!
– Иви?!
Холл с парадной лестницей и темными портретами на стенах куда-то унесло. Иви кружилась в воздухе, боясь вытянуть руки, чтобы не стукнуться обо что-нибудь.
Через несколько секунд вращение замедлилось, и перед ней оказалась совсем другая комната. Иви упала на колени и закрыла глаза, пережидая приступ головокружения. Она боялась, что ее вырвет.
– Иви? – она почувствовала руку Себа на плече. – Ты должна это видеть!
Иви осторожно открыла глаза и поднялась на ноги.
Они очутились в комнате, заставленной книжными шкафами красного дерева и стеклянными витринами. Парящие под потолком молочники-светильники заливали все вокруг серебристым светом.
Себ сделал несколько шагов.
– Куда это мы попали? – Он провел рукой по спинке стоящего у письменного стола стула, обитого зеленой кожей с медными гвоздиками. Пальцы утонули в пыли.
Все было покрыто пылью и затянуто паутиной так, что Иви с трудом различала отдельные предметы – хрустальный графин с бокалами, слоновий бивень в стеклянном шкафчике… Очевидно, сюда очень давно никто не заходил.
Она огляделась и увидела портрет, висящий между двумя книжными шкафами.
– Октавий Ренч. – Иви сразу узнала его. Она снова прочитала надпись на конверте: «Персональный кабинет Октавия Ренча». – Думаешь, это он и есть?
– Похоже, да. Тут книги об истории Лундинора и про всякую необычную всячину. – Себ осматривался по сторонам. – Странно, что двери нет. Наверное, конверт служит для входа и выхода. Может, если ты снова его откроешь, он нас отсюда выпустит…
Иви внимательно рассмотрела конверт. Себ, наверное, прав. Обычные конверты открывают люди, а необычные – сами что-нибудь открывают.
– Давай сначала поищем тут какие-нибудь подсказки, – предложила она. – Вдруг мы уже близки к разгадке?
Себ кивнул и направился к книжным полкам на противоположной стене.
Иви сделала несколько неуверенных шагов. Оперлась о спинку стула, чтобы не упасть. Ей, наверное, кажется, но стены как будто снова закружились… или это обои такие?..
Стена, у которой она стояла, была оклеена толстыми бумажными обоями изумрудно-зеленого цвета с орнаментом из виноградных лоз, и Иви обвела пальцем по контуру одного листа. Раздался громкий хлопок – и лоза, которой она коснулась, начала отделяться от стены, пытаясь дотянуться до Иви.
Иви отскочила в сторону.
– Себ! Сюда!
Брат поспешил к ней, а комната наполнилась хлопками, словно в ней открывали бутылки шампанского. Плети отрывались от стен, извивались и сплетались в канат.
Себ поднял бровь.
– Ничего себе. Круче, чем обои-оригами у нас в комнате.
В считаные минуты канаты сплелись в большую прямоугольную дверь с овальной ручкой, и, скрипнув напоследок, замерли. Раздался щелчок, и дверь приоткрылась.
– Еще одна дверь неизвестно куда? – простонала Иви. Она уже была по горло сыта чудесами и превращениями, так что теперь, прежде чем ломиться в эту открытую дверь, хотела как следует все обдумать.
Себ дотронулся до двери.
– Кажется, все в порядке. Давай посмотрим, куда она ведет.
– Подожди! – вскрикнула Иви, но было уже поздно. Лоза зашелестела, заскрипела, и брат шагнул в проем.
В воздух поднялось облако ржаво-красной пыли, и Иви зажала ладонью рот.
– Себ! – позвала она брата.
– Со мной все в порядке, – отозвался он и закашлялся. – Заходи и ты.
Иви притащила стул и подперла им дверь, чтобы та не захлопнулась, и только тогда осторожно переступила порог.
– Где мы?
Они оказались в маленькой круглой комнате, на первый взгляд пустой.
– Не знаю, – пробормотал Себ. – Но тут полно дверей.
Иви прищурилась, протерла глаза и заметила, что комната на самом деле не была круглой. Стены были прямые, и на каждой была дверь. Иви медленно повернулась и принялась считать. Всего тут…
– Шесть, – произнесла она, и эхо заметалось между стен. От неожиданности Иви чуть не подпрыгнула. Две двери были из мрамора, третья – из стали, еще одна – из старой потрескавшейся древесины. Пятая была из цельного куска какого-то блестящего камня, которого Иви никогда раньше не видела. И на каждой был один и тот же символ: гнутая монетка.
– «Панихида», – догадалась Иви и вздрогнула.
– Что ты сказала? – встревоженно переспросил Себ.
Внезапно Иви стала везде видеть подсказки: в полумраке, словно пауки, таились шесть дверей – по числу членов Гильдии Падших, и на каждой двери было написано одно слово.
– Это их прозвища, – произнесла Иви. Она читала надписи и чувствовала стремительно нараставшую панику. – Крестовник, Волкобой, Вороний глаз, Песий-грозд, Болиголов…
Она замерла в ужасе.
– Себ… Этель рассказывала мне про это место. Это Шестигранная комната. Здесь собиралась «Панихида». – От одной этой мысли по коже побежали мурашки. Сколько же тайных жестоких заговоров родилось здесь когда-то…
Иви подошла к двери, в которую они вошли, и осторожно заглянула за нее, чтобы увидеть, что на ней с другой стороны. Обратная сторона двери из виноградных лоз была каменной, и на ней тоже была изображена гнутая монетка. На этой монетке, как и на той, которую Иви нашла в бабушкином доме, был изображен человек с тяжелой квадратной челюстью. Капюшон и маска скрывали половину его лица, изо рта торчали бивни. А над ним было высечено еще одно имя – Живокость.
Себ ахнул.
– Постой… ты тоже об этом подумала?
Иви медленно, словно во сне, кивнула. Она обернулась и посмотрела в кабинет.
– Есть лишь одна причина, объясняющая почему в доме Октавия Ренча была потайная дверь в Шестигранную комнату.
Себ вытаращил глаза от изумления.
– Он был членом «Панихиды»… Бабушкин отец был связан с «Панихидой». – Он начал расхаживать взад-вперед. – Как ты думаешь, она знала? А кто-нибудь еще знает?
В голове у Иви промелькнули образы: шесть фигур в капюшонах выходят из тени, все в разных масках… Она схватила брата за руку.
