– Иви, кому-то нужно пойти в отделение подземной стражи. Мама и папа до сих пор там. Что бы им ни угрожало, мы должны это предотвратить.
Иви достала из кармана необычный будильник и, услышав его шепот, поморщилась. Стрелки были по-прежнему черными. Циферблат замерцал, но Иви успела отвернуться, до того как на нем появилось мамино лицо.
– Мы должны их спасти, – твердо сказала она.
– Я пойду туда, – предложил Себ. – Спорить некогда.
Иви неуверенно кивнула. Она сомневалась, что Себ в одиночку справится с мертвыми приспешниками «Панихиды», но никакого другого плана у них не было.
– Ладно, а я пойду в Дом Колоколов и разыщу Этель и Вайолет. Они помогут убедить Смоукхарта, что бабушка Сильвия невиновна, и, может быть, он сумеет остановить «Панихиду», пока еще не поздно.
Она отважилась снова взглянуть на циферблат будильника. Черные лапки-стрелки неумолимо ползли к двенадцати.
Иви стояла у магазинчика Этель. Как и соседние дома, он казался темным и пустым. Жалюзи были опущены, а сквозь стеклянную дверь Иви видела лишь смутные очертания передней комнатки, тонувшей в полумраке.
Ей пришло в голову: А вдруг Этель еще не вернулась?
Она поднялась на крыльцо и тихонько открыла дверь. Переступив порог, Иви сразу услышала голоса, но голоса Этель среди них не было.
– Согласитесь, Картимор, – с укоризной произнес чей-то незнакомый голос, – испортить воздушные фильтры было дурацкой затеей. Теперь все начеку: повсюду рыщет подземная стража. Если вам было нужно, чтобы отсюда все ушли, можно было найти более простой путь. Вы работаете слишком грубо. Вы что, хотите, чтобы вас раскрыли?
Дверь за спиной закрылась, и Иви замерла. Ей не показалось… Картимор?
Она на цыпочках пошла к полоске света, льющейся из приоткрытой двери в кладовую, с изумлением глядя на стены. Все колокола покрывал толстый слой слизи, которая, судя по тошнотворному запаху, явно имела отношение к селки. Даже колокол на прилавке – такой большой и важный – умолк, попав в плен зеленого желе, и не издавал ни звука.
– А что, было бы недурно! – ответил хриплый мужской голос. – Хотел бы я увидеть лица этих недоумков, когда они узнают, кто я на самом деле. Хотя бы на миг хотелось бы взглянуть им в глаза – и снова увидеть в них страх.
Он хмыкнул. Иви узнала сварливые интонации Алберта Меррибуса. Теперь к ним добавились новые, злобные и мстительные.
Из кладовой донеслись стук и шипение. Картимор выругался.
– Он наверняка где-то здесь. Не зря же эти паршивцы, внуки Сильвии, все время тут околачиваются. Этель Дред в молодости дружила с моей сестрой. Я уверен, что дети отдали это ей на хранение.
– Картимор, мое терпение на исходе, – ответил ему другой голос. Иви узнала его: это была Селена Граймз. – Думаю, не нужно вам напоминать, что, вступая в «Панихиду», вы дали слово, что, как только ваша сестра объявится, вы скажете нам, как найти предмет. А мы сделаем все, что в нашей власти, чтобы помочь вам вернуть его. Итак, свою часть сделки мы выполнили. Где он?
Картимор фыркнул:
– Только не притворяйтесь, будто вы делаете это ради «Панихиды». Я знаю, вы охотитесь за ним у меня за спиной и надеетесь сами воспользоваться им. Думаете, я не заметил вашего гримпа, который таскался за мной по пятам в особняке?
– Взгляните на мои руки! – оборвала его Селена. – На них клеймо верности, как и на ваших. Все, что я делала и делаю, – только во имя «Панихиды»! Наши братья и сестры из Гильдии Падших как никогда близки к тому, чтобы найти остальные четыре Больших Необычных Товара. Очень скоро мы шестеро будем обладать неограниченной властью. Но сначала вы должны передать нам то, что обещали, вступая в Гильдию. Итак, его нет ни здесь, ни в особняке. Ну, и где же он, дорогой мой Картимор? Или вы лгали нам все это время?
Услышав о далеко идущих планах «Панихиды», Иви встревожилась. Что бы они ни затевали, ясно одно: ничего хорошего ждать не приходится.
– Ну а ты, Гоблин, что скажешь, мой хороший? – сладким голосом спросила Селена. – Может, ты сумеешь освежить Картимору память?
Иви услышала стук мощных лап по полу.
– Как скажете, моя госпожа, – раздался громкий рык.
Иви глянула на колокол на прилавке и заметила, как дрожит на нем пелена слизи. Гоблин. Последний раз Иви видела гримвольфа перед тем, как гримп отправил ее в Дыру упыря. У Иви перехватило дыхание.
– Селена, ну что вы! Право же, это лишнее… – Голос Картимора дрогнул. – Вы должны мне верить. Я видел его в руках у сестры, когда был ребенком. Это старый мешок, совершенно неприметный… Мать сказала, что он один из Большой пятерки и обладает невероятной мощью.
Иви старалась сосредоточиться. Старый мешок… Так вот что они ищут? Наверное, это мешок Вайолет, тот самый, в котором она приносила найденные вещи.
В этот момент колокол на прилавке затрясся. Он что-то бормотал, но Иви ничего не могла разобрать.
За дверью тревожно взвыл Гоблин.
– Госпожа! Там кто-то есть!
По спине у Иви потек холодный пот. Надо уносить ноги!
Слишком поздно! Она бросилась к выходу, но волк ее услышал и выскочил из кладовой, толкнув дверь огромной головой. От ужаса Иви застыла на месте. Волк смотрел на нее жуткими красными глазами. Она попятилась, поскользнулась и… упала на спину.
Тело пронзила боль. Волк молнией метнулся к ней. Иви краем уха слышала, что колокол пытается ей что-то сказать, но не успела прислушаться, как прямо сквозь стену вышла Селена Граймз и остановилась рядом. Вслед за ней в распахнутую дверь, прихрамывая, вошел Картимор.
– Ну-ка, Гоблин, – Селена улыбнулась волку, – что тут у нас?
Она стянула перчатки, и Иви увидела, что руки у нее все в язвах, а кожа вокруг почерневших ногтей покрыта струпьями.
Иви оцепенела от ужаса. Она в западне. Бежать некуда. Даже если ей удастся выбраться наружу, волк настигнет ее в три прыжка. Где-то в глубине сознания мелькнула мысль, что Селена Граймз мертва. И, судя по тому, что ее ступни всегда скрывает длинное платье, она – упырь.
– Вы только посмотрите, кто к нам пожаловал! Картимор, да это же ваша внучатая племянница! – Она захлопала в ладоши. – Как мило!
Она наклонилась к Иви и улыбнулась, обнажив острые зубы.
– По-моему, она пришла одна.
Иви с ужасом смотрела на своего двоюродного дедушку. Сейчас он нисколько не походил на мальчика с семейного портрета. Там он был изображен с копной белокурых волос и весьма упитанным, даже слишком. Теперь он был костлявым, с изможденным лицом, ветхая одежда вся в пятнах, а ходил он как древний старик.
– Эта девчонка мне никто, – злобно скривился он. – Отойдите, Селена, я сам с ней разберусь.
