И какое же сокровище можно там найти? Может быть, узнать наконец всю правду о том, как примирить в человеке земное и небесное. Ведь не тот мудр, для кого все просто. Мудр тот, кто понимает: все совсем не просто. Есть Закон Божий, заповеданный раз и навсегда, и есть поток живой жизни, столь неоднозначной во всех своих проявлениях. Но за гранью белого света все перевернуто: чем дальше заходишь по пути к Золотому царству истины, тем менее мудрым себя чувствуешь. Один только Бог точно ведает, где добро, а где зло. Человек лишь идет ощупью между ними, постоянно стремясь найти верный способ различать их и так же постоянно ошибаясь. Но если ты однажды поймешь, что даже на простые вопросы не всегда есть простые ответы, – значит, вершина ледяной горы уже недалеко.
И чем сложнее ты сам, тем более сложные ответы дает тебе Бог.
Санкт-Петербург,
август-октябрь 2016.
Послесловие
О визите княгини Ольги в Царьград мы, к сожалению, знаем гораздо меньше, чем заслуживает это эпохальное событие. Рассмотрение всех аспектов его заняло бы слишком много места, но вот один пример. Просто поразительно, какое количество вопросов и соображений вызывает короткая ее фраза, сохраненная летописью. Когда год спустя после ее возвращения домой в Киев приехало посольство от греков и пожелало получить дары для императора, Ольга ответила для передачи Константину: «Если ты так же постоишь у меня в Почайне, как я в Суду, то тогда дам тебе».
Одна эта фраза содержит не меньше разнообразных смыслов, чем в ней слов. Обычно в ней видят указание на то, что посольство, которое долго не принимали, в прямом смысле стояло в Суду, то есть в заливе Золотой Рог, на котором расположен Константинополь. Например, в повести советской писательницы Веры Пановой «Сказание об Ольге»:
«И Ольге сказали ждать, и ждала, будто гвоздем прибитая к кораблю…
Раскалялось лето. На глазах менялись в цвете сады и виноградники.
Белые, береженые лица и руки боярынь потемнели от загара. Не помогали ни притиранья, ни завесы.
На тех же местах те же белели портики и горели купола. Все крыши и извивы улиц уже были известны наперечет.
Изнывая, от восхода до заката высматривали: не плывет ли гонец с известием? Но не было гонцов…
…А лето уж проходило. Уже ели виноград и пили молодое вино. Глаза не могли больше глядеть на близкий и далекий, самовластный, чванный, вожделенный, ненавистный город. А гонца не было…»
Даже А. Ю. Карпов, посвятивший Ольге подробное исследование («Княгиня Ольга», ЖЗЛ) пишет: «Из этих слов, между прочим, явствует, что Ольга и ее спутники в течение долгого времени оставались при своих ладьях».
Но это теоретически хорошо делать выводы. А попробуйте представить, как это могло происходить в реальности. Могла ли княгиня с посольством ждать в прямом смысле стоя в Суду, на кораблях? Едва ли. Тогдашние «моноксилы», пусть даже с нашивными бортами – это не круизные яхты, на них нет ни кают, ни камбуза, ни гальюна. Это просто лодки, только большие. Ни поспать, ни приготовить поесть, ни удовлетворить еще какие неотложные потребности на них нельзя – особенно для женщины. Все это делалось на берегу – а в данном случае «берег» представлял собой каменные стены, поднимающиеся от самой воды. Невозможно представить, чтобы женщина, да к тому же княгиня, неделями спала на досках днища между скамьями, немытая, под палящим южным солнцем, питаясь чем придется и справляя нужду с борта на глазах у всей гавани. И заодно ее огромная свита-дружина: одна официальная делегация состояла из сотни человек, а еще ведь были отроки-гребцы самих ладей. Такое «стояние» если не парализовало бы работу всей гавани, то, по крайней мере, очень бы ей мешало. Поэтому под стоянием в Суду, вероятно, надо понимать долгое ожидание. Что можно сказать об этом?
Г.Г. Литаврин, специалист по средневековой истории южных славян, Византии и русско-византийских связей, академик РАН, выдвинул гипотезу, согласно которой первая из двух ежегодных экспедиций отправлялась из Киева в Константинополь в начале-середине мая и прибывала на место в начале июня. Таким образом, Ольга должна была прибыть в Константинополь в начале июня. Однако император принял ее лишь 9 сентября – три месяца спустя. Сейчас мы попытаемся ответить на вопрос: почему ей пришлось так долго ждать? В этом видят, с одной стороны, пренебрежение императора к гостье, а с другой – причину ее недовольства визитом. Так ли это?
Знаменитый исследователь Ф.И. Успенский в своем труде «История Византийской империи» отмечает факт: посещение Ольги обозначено на греческом языке выражением, имеющим смысл «нашествие с враждебной целью» или «военный поход». Если корабли Ольги в заливе были приняты за очередное нашествие русов (зрелище почти привычное), то неудивительно, что им пришлось постоять там «до выяснения». Непонятно только, почему императорский флот, который базировался в Константинополе (гавань военных кораблей – прямо у входа в Суд), в таком случае не вышел навстречу. Могла бы состояться эпическая битва…
Но подобное заблуждение греков выглядело бы очень странно, поскольку такие вещи, как международные посольства, не делались врасплох. У византийцев на этот счет был разработан порядок: церемония приема иностранного посольства начиналась сразу, как только оно достигало границ Византии. Уже там его встречали представители императора с подарками, и такие же встречи повторялись во всех городах по пути до столицы.
Если этот порядок соблюдался и в случае с Ольгой, стало быть, царская делегация должна была ее встретить в первых греческих владениях: как минимум на границах с Болгарией, а то и вовсе в устье Днепра. И если все шло установленным путем, то задерживать ее для долгого стояния в Золотом Роге не было причин. Может быть, она не предупредила? Но в дипломатических отношениях с греками русы состояли уже полвека, а то и больше. Каждый год ездили купцы: с золотыми и серебряными печатями, с грамотами и дарами. И если бы Ольга пошла на такое вопиющее нарушение протокола, как визит без предупреждения, то она была бы не «мудрейшая из всех человек», как ее обозначает летопись, а совсем наоборот… Тогда и обижаться было бы не на что: сами виноваты.
Так что, вероятно, о ее визите знали заранее и все шло по протоколу. Причина ожидания могла быть самая банальная: «записаться на прием» раньше не вышло, ибо император был человек весьма занятой. У него было много обязанностей по управлению государством, присутствию на церковных церемониях, приемах послов и так далее, а к тому же он был любителем ученых занятий и писал научные труды. Выглядит правдоподобным, что «свободное окно» для приема вновь прибывших могло найтись лишь три месяца спустя.
Но есть еще одно соображение. Согласно церковной легенде, Ольга приехала в Царьград креститься, что и осуществила. Этот факт иногда пытаются оспаривать, ссылаясь на то, что император Константин Багрянородный, при котором состоялся ее визит, оставил подробное описание этих приемов, но о крещении ее не упомянул. Здесь можно возразить следующее: Константин писал обрядник, то есть подробную инструкцию для своего сына-соправителя Романа, как нужно проводить те или иные церемонии, церковные и светские. Возможно, описание приема Ольги попало туда из-за своей уникальности: я не встречала упоминания о том, чтобы в Константинополь приезжала на переговоры лично глава какого-либо иного государства (кроме пытавшегося замириться Симеона болгарского), к тому же женщина. В этом описании нет ни слова о причинах приезда «Эльги Росены» и содержании беседы, который император вел с княгиней в частных покоях своей жены-императрицы. Сам жанр данного текста не давал оснований упоминать о крещении.
