ГЛАВА СЕДЬМАЯ
I
Недалеко от турецкого берега
ПСКР «Адамант»
майор ФСБ Андрей Митин
Картинка была ясной и четкой. Не дрожала, как это нередко бывает при съемках с дрона, а плавно поворачивалась, подчиняясь едва заметным шевелениям джойстика.
Расширяющийся конус черного дыма пересекал линию прибоя и растекался над грядой песчаных дюн. «Повезло, - буркнул Леха, - будь ветер с моря, хрен бы мы чего разглядели, все бы дым закрыл…»
Носовая оконечность субмарины разворочена: лохмотья металла, перекрученные ребра шпангоутов, вырванные с корнем механизмы. Песок на много шагов вокруг испятнан копотью, усеян кусками металла. Несколько крупных обломков торчат из воды возле борта.
- Вон там - еще один. - подал голос Леха. - Снова абрек, прям из «Хаджи-Мурата.
Изображение скачком приблизилось. На песке, шагах в трех от линии прибоя, валялся человек. Короткий то ли халат, то ли бешмет, огромная, на кавказский манер, папаха. Рядом, на песке винтовка. Точнее, ружье - поправился Андрей, - ясно виден прихотливо изогнутый приклад и тонкое, длинное цевье.
- Можно поближе?
- Да с полпинка!
Картинка накренилась, на мгновение ушла вниз. «Горизонт» завис метрах в пяти над пляжем; потоки воздуха от несущего винта подняли миниатюрную песчаную бурю… Андрей подкрутил колесико, приближая изображение. Теперь ружье занимало большую часть экрана.
«Не ошибся – кремневый самопал персидской или арабской работы. Для 1916-го года - архаика.»
Это был уже пятый труп. Типичный башибузук с кривым восточным кинжалом за кушаком и древним самопалом. И босой - может, не захотел мочить обувку, когда полез на субмарину? Шайтан его теперь разберет...
- Еще кружок? - спросил Леха. Ему надоело рассматривать невезучего абрека. - Подводников все равно нет, только эти.
Беспилотный вертолет битых четверть часа обнюхивал пляж, разыскивая кого-нибудь из экипажа подводной лодки.
- Похоже, все остались в отсеках. Ладно, возвращаемся. Все, что надо, я уже увидел.
***
- Итак, Андрей Владимирович... - Фомченко постучал мундштуком беломорины по корешку блокнота. Генералу хотелось курить, но нарушать строгие флотские порядки он не решался. - Вы можете сделать выводы относительно того... м-м-м... в каком мы времени? Сидите, сидите... - добавил он, видя, что Андрей собирается вскочить. - Давайте, так сказать, в рабочем порядке.
- К сожалению, товарищ генерал-лейтенант, твердой уверенности у меня нет. Подводная лодка, как мы и предполагали, относится к началу двадцатого века. Год пятнадцатый-шестнадцатый, если точнее. А вот с обнаруженными телами загвоздка. Одежда, оружие - все наводит на мысль о более ранних временах.
- Насколько ранних? - спросил Кременецкий. Голос у него был резким, отрывистым. - Поточнее, товарищ майор!
- Поточнее не получится. Облик убитых могут относиться и к 1905-му и к 1875-му годам. Если подержать в руках ружья, сказал бы точнее, а так - нет, не могу.
- Но не 1916-й?
- Скорее всего нет, хотя, кто его знает? - пожал плечами Андрей. - Турецкие иррегуляры могли таскать дедовские карамультуки и столетней давности.
- Неконкретно... - буркнул Фомченко. - Предположения, догадки... Кофейная гуща, майор!
- Как есть, товарищ генерал-лейтенант. Для уверенных выводов данных мало. Рыбацкую деревню, -она в двух шагах от лодки, - тоже можно датировать хоть началом девятнадцатого, хоть началом двадцатого века. Обитатели - оборванцы, крытые соломой халупы, трухлявые шаланды, сети - и все. Вот если бы заглянуть вглубь суши...
- В десяти километрах от береговой линии должно проходить грунтовое шоссе. - заговорил штурман. - Построено, если верить справочнику, в 1913-м. Можно посмотреть.
- М-м-м? - генерал посмотрел на Леху.
- Дадите команду - посмотрим. - отозвался тот. - Для нашей птички десять верст не крюк.
Леха верен себе: никакого чинопочитания. Впрочем, что ему сделается, незаменимый, блин, специалист...
Вчера, при возвращении на «Адамант», «Горизонт», по выражению оператора, «словил глюк» - в последний момент завалился на бок, покалечив несущий винт и чуть не сломав хвостовую балку. Леха всю ночь провозился, устраняя последствия жесткой посадки. Справился. Устранил.
- А теперь послушаем начальника научного... хм... цеха. - Фомченко повернулся к Рогачеву. Тот хмыкнул, давая понять, что оценил шутку.
- Ситуация такова: радио- и телевещание в эфире отсутствует, промышленные помехи - тоже. Только атмосферные, естественного происхождения. Три раза принимали морзянку, судя по грязному сигналу - искровые передатчики начала прошлого века. Минимум два разных, передачи шифрованная, содержимое...
- Значит, все же Первая Мировая? - перебил Фомченко. - Вы уверены, товарищ инженер?
- Уверен. - кивнул Рогачев. - То есть уверен, что передатчик работал в этом диапазоне. Понимаете, у нас чувствительная и широкополосная аппаратура; из любой точки Черного моря гарантированно приняли бы сигналы стационарных радиостанций из Севастополя, Варны, Стамбула, судовых радиостанций Черного моря, а при благоприятных условиях - Афины, Рим, Багдад, все восточное Средиземноморье. А тут одиночные передачи! Такое впечатление, что они вроде нас, попаданцы... то есть... в общем, они тоже не отсюда. Я склонен полагать...
- Яснее, будьте любезны! - взревел генерал. - Полагать он склонен! Излагайте точно и четко, вы на военном корабле, а не на кухне у тещи!
Рогачев неуверенно оглянулся на Андрея. Тот незаметно сделал успокаивающий жест - не тушуйся, все путем.
- Увы, товарищ генерал-лейтенант, без предположений обойтись трудно. У нас были всего сутки, чтобы изучить данные с груздевского оборудования, и товарищ Рогачев высказал гипотезу, что...
- Вот раз он высказал - пусть и докладывает! - перебил Андрея Фомченко. - Только коротко и ясно!
- Коротко...хм... - помялся инженер. - Если совсем коротко: профиль энергетических колебаний в момент срабатывания Пробоя указывает на то, что мы в 1854-м году. Но вот с захваченной массой не все понятно.
- Теоретически, временной интервал связан с массой перемещаемых во времени. - подхватил Андрей. - Раз мы оказались там, куда собирались попасть - то и перенесенная масса должна быть та, на которую изначально настраивалась аппаратура «Пробоя».
- Это я и хотел сказать! - закивал Рогачев. - Видите ли, «Адамант» куда меньше кораблей экспедиции. Когда его втянуло в Воронку, сработало нечто вроде закона сохранения: по дороге мы как бы зацепили что-то еще, уравняв соотношение «масса-время».
- И это «что-то еще» - немецкая подводная лодка? - поднял брови кавторанг. - Не сходится. Мы - семьсот сорок тонн водоизмещения, субмарина еще полтораста...
