К огорчению Фомченко, примерно наказать строптивого оператора не удалось. Поначалу Кременецкий собрался отправить «штрафника» на исправительные работы - отдирать, под чутким руководством боцмана, краску. Или точить якорь. Или продувать макароны. То есть, заниматься чем-то бессмысленным, но душеспасительным, обязательно - на глазах злопамятного генерала.
Но - не судьба. Заботясь о здоровье незаменимого специалиста (а заодно и о сохранности ценного оборудования), Кременецкий приказал поставить на вертолетной площадке невесть откуда взявшийся на сторожевике пляжный зонтик, теперь, увешанный электроникой Леха торчал под веселеньким рыже-белым куполом, изображая киборга на курорте. А Фомченко оставалось хмуриться, глядя на наглеца, и строить планы мести, один другого кровожаднее.
Вот и приходилось срывать раздражение на горемыке-Бабенко. Тогда, в радиорубке, генерал чуть не довел старлея до нервного припадка - тот даже о запасе хода «Горизонта» забыл, чем и подставил ни в чем не повинного Леху. Оператор до сих пор не может простить старшему лейтенанту «генеральского неудовольствия» - говорит, пусть теперь попросит лечить его компы, когда они в очередной раз зависнут! А шило свое пущай сам пьет, мне в горло не полезет...
Да, усмехнулся Андрей, начальство долго будет припоминать нашему королю эфира тот сеанс радиоперехвата. Совсем плох стал Никитка: веко дергается, бледный... Как бы не сорвался - работы у него сейчас невпроворот? эскадры, как тараканы, расползаются в разные стороны, и за всеми надо уследить...
Валентин будто прочел его мысли:
- Странно, с чего англичане так поспешно повернули назад? И не попытались связаться с союзниками? Есть же у них какие-нибудь посыльные суда?
Ну вот, опять... Андрей тяжко вздохнул и в сто первый раз объяснил:
- А ты представь, что у них творится. Вместо Черноморского флота на караван напали какие-то странные корабли в сопровождении летающих машин. Кто это - марсиане? Робур-Завоеватель? Британский комфлота то ли погиб, то ли тяжело ранен, его флагман, «Британия», потоплен. Эскадру ведет один из командиров кораблей, а на него давит генерал, требует вернуться и переждать. Поневоле растеряешься!
Часть кораблей горят, часть вообще неизвестно где. Быстроходные паровые суда норовят сбежать, их надо разворачивать и припахивать к буксировке парусников. Все вокруг твердят, что остальные колонны союзников - те, что не повернули, - прямо сейчас добивают где-то за горизонтом «марсиане». А что делать с теми, кто до сих пор болтается в воде, на обломках? Спасать их, рискуя попасть под новый удар этих самых марсиан, или бросить на произвол судьбы и удирать?
Рогачев пожал плечами - возразить было нечего.
- То-то брат... - вздохнул Андрей. - а ты говоришь - посыльные суда...
Инженер воровато оглянулся и вытащил сигареты. Андрей покосился, покачал головой. Курить здесь запрещалось категорически, для этого была отведена галерея-полуют под вертолетной палубой. И Валентина поймают с сигаретой - не миновать. Он и сам об этом знал: нерешительно помял в пальцах мальборину и со вздохом засунул обратно в пачку.
- Я вот о чем подумал: зря генерал запретил связываться с вашим другом, который на «Алмазе». Знали бы сейчас все точно...
- По-своему генерал прав. - пожал плечами Андрей. - А вдруг там под пистолетом говорит? И вообще, мало ли кто может слушать эфир? Вот если бы как-то ему намекнуть, что мы здесь...
Андрей покачал головой. Он уже подходил к Фомченко с этой идеей. И услышал в ответ непреклонное: «Вы даете гарантии, майор, что этот ваш сигнал поймет только Велесов и больше никто?» Гарантий не было, а потому идея так и осталась пока идеей.
***
А дождик-то совсем прекратился, подумал Андрей. И с «Алмаза» могут поднять гидропланы, погода позволяет. Как бы «Горизонт» не засекли - догнать его, конечно, не догонят, не та прыть у стареньких М-5, но все равно - неприятно...
- Вы говорили, Сергей Борисович хорошо знает фантастику? - прервал затянувшуюся паузу инженер.
- Было дело. Студентами мы состояли в КЛФ-е при Бауманке - там, собственно, и познакомились. Был такой - «Три парсека». Мы его еще «Три поросенка» звали. Слыхал по такое явление – КЛФ?
- Клубы любителей фантастики? - кивнул Рогачев. - Приходилось.
Он так и не убрал сигареты и вертел пачку в пальцах.
- Сейчас-то весь фэндом в интернете сидит, встречаются, разве что, на конвентах. Я к чему спросил: как думаете, он читал Дугласа Адамса?
- «Автостопом по Галактике»? Ну еще бы! Как сейчас помню:«Если бы мы знали, почему горшок с петунией подумал именно то, что подумал, мы бы куда глубже понимали природу мироздания».
- Я как раз о природе мироздания! - обрадовался Валентин. - Не припомните ответ на Главный Вопрос Жизни, Вселенной и Всего-всего?
Андрей внимательно посмотрел на инженера, извлек у него из пальцев красно-белую коробочку с надписью: «Курение убивает» - и отстучал ею по поручню: так-так-так-так, пауза, так-так. И снова: так-так-так-так, пауза, так-так. И еще.
Небо на востоке совсем посветлело. Сторожевик прибавил оборотов, палуба под ногами дрожала от скрытой мощи дизелей. Андрей оглянулся - снежно-пенные жгуты за кормой скручивались в кильватерную струю: «Адамант» на двадцати узлах крейсерских влетал в новый день.
Конец второй части
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Лестница к морю
ГЛАВА ПЕРВАЯ
I
Из дневника Велесова С.Б.
Хранится в спецархиве ФСБ РФ
Гриф: «Совершенно секретно»
«11-е сентября. По старому стилю, разумеется; хватит путаться в датах! Со вчерашнего дня решил вести дневник. Прошлая попытка была, кажется, в возрасте одиннадцать лет, и хватило меня тогда дня на три. Двухкопеечная бледно-зеленая тетрадка с таблицей умножения на обратной стороне обложки давно канула в лету.
Путешественники прежних времен правы - ежедневные записи выстраивают мысли, помогают лучше оценить происходящее. Наедине с листом бумаги приходится выбирать из событий наиглавнейшее и волей-неволей обдумывать.
Можно, конечно, открыть «Ворд» - благо фотоэлементная «раскладушка» исправно снабжает ноутбук энергией. Но это совсем не то - принтера нет, документ обречен оставаться на жестком диске. Что это за радость, скажите на милость?
Я заново открыл для себя письмо «от руки». Компьютер отучает обдумывать фразу, прежде чем выплеснуть ее на бумагу. Зачем? Всегда можно удалить неудачный оборот, дополнить настуканное на клавиатуре. Тут - иное; первые несколько страниц, сплошную мешанину исчерканных строк, я попросту выдрал и выбросил.
Было еще соображение - пора осваивать старую, «дореволюционную» орфографию. Но - не вышло: незнакомые правила не оставляют времени на неспешное обдумывание, главную прелесть ведения дневника. Стоит ли говорить, что и эти странички отправились в корзину?
