- Передо мной никаких задач не ставили! - решился Колесников. - Если у вас имеются запечатанные пакеты - предъявляйте, вскроем и ознакомимся!
- Раньше надо было думать о пакетах. - буркнул Фомченко. - Опомнился, погранец, двух недель не прошло...
Кременецкий поперхнулся - оскорбление было слишком явным. Перегибает генерал, подумал Андрей. В таком состоянии человек может и дров наломать...
«...что, собственно, и требуется...»
- Верно, товарищ капитан второго ранга. Ситуация, прямо скажем, непредвиденная, однако мы должны предпринять все, от нас зависящее, чтобы...
- Чтобы - что? - взревел Фомченко. Его спокойствие как рукой сняло. - Хватит пудрить мозги, майор! Хочешь притащить сюда своего приятеля, этого писателишку, чтобы он здесь распоряжался?
Такие собственной женой командовать не способны, а тут люди, техника! Задачи государственные!
- Если я правильно вас понял, - медленно произнес Андрей, - вы обдуманно препятствовали установлению связи с членом консультационного штаба ради сохранения личной власти? И после этого вы говорите о государственных задачах?
Генерал вскочил, опрокинув стул. Он нависал над Андреем, как Гибралтарская скала. Кулаки, оплетенные синими венами, судорожно сжимались.
Если он замахнется, я его ударю, отрешенно подумал Андрей. А потом он меня пристрелит. Вон китель топорщится, приготовился...
- Товарищи офицеры, на месте!
Голос Кременецкого сорвался на крик. Кавторанг стоял, в руке него отсвечивал металлом ПМ. Ствол смотрел в стену между Андреем и Фомченко.
- "Согласно Корабельному Уставу, в случаях, не предусмотренных уставами и приказами, командир корабля поступает по своему усмотрению, соблюдая интересы и достоинство Российской Федерации." - отчетливо произнес кавторанг. - С этого момента ваши приказы не имеют силы. Вам обоим запрещается отдавать распоряжения личному составу, а также пользоваться оборудованием без моей санкции.
- Ты хоть соображаешь, что я... - просипел Фомченко, но Кременецкий не дал ему закончить:
- Присутствие на борту старших начальников не снимает с командира ответственности за корабль. Если вы считаете мои действия неправомерными - по возвращении в базу, можете принимать меры, предусмотренные Уставом. А пока - любое неповиновение буду пресекать.
И, тоном ниже:
- Не доводите до греха, Николай Антонович! И без того уже голова пухнет...
Фомченко громко сглотнул, попятился. Уголок рта Кременецкого едва заметно дернулся.
А ведь он выиграл, подумал Андрей. Ай да, Кремнь, ай да сукин сын! Оправдывает кликуху, а я его за тряпку держал...
Кавторанг опустил пистолет и продолжил своим обычным негромким голосом:
- Разумеется, товарищи, я учту ваши рекомендации, могущие пойти на пользу делу. Андрей Владимирович, что вы говорили о связи с вашим сотрудником?
III
Пароход «Саюк-Ишаде»
13-е сентября 1854 г.
капитан-лейтенант Игорь Белых,
позывной «Снарк»
- Ну вот, дядя Спиро, а ты опасался! Делов-то на пять минут...
Строго говоря, на захват «Саюк-Ишаде» понадобилось не больше двух минут. Когда на палубе лопнули светошумовые гранаты, Вий прошелся по шканцам двумя длинными очередями. Ему вторил с полуюта «Корд» - Карел сносил перегнувшихся через планширь турок прямо сквозь фальшборт, деревянная труха летела во все стороны. Ему вторили три АДС-а - в упор, в усатые рожи под красными фесками.
«Корд» поперхнулся очередью - пора! Белых с разбегу запрыгнул на заранее пристроенный бочонок, а оттуда - на палубу парохода. Нога угодила на тело, бьющееся в агонии; пришлось падать и перекатом уходить под защиту надстройки. Сзади, в вороньем гнезде, грохотал «Печенег», но «Корд» молчал, и секундой позже автомат Карела присоединился к общему хору.
Очередь.
Очередь.
Очередь.
Из-за кожуха вентилятора бросается фигура с гандшпугом - надо же, хоть один опомнился!
«...главный принцип рукопашного боя: «действовать короткими очередями...»
Перещелкнуть скрутку магазинов, в перекате передернуть затвор...
Белых не сразу понял, что палуба опустела - груды тел, кто-то еще слабо шевелится, по тиковым доскам растекается ярко-красная лужа.
В гарнитуре три щелчка - Вий.
- Чисто на корме!
Два-один, Змей:
-Чисто!
Три-один, Гринго:
- Чисто!
Палец привычно нашел тангенту: Щелчок – пауза - два щелчка.
- Я -Снарк, чисто, всем контроль. Внимание на люки, внизу басмачей до дури.
Белых обернулся: с «Клитемнэстры» через фальшборт медведем лез дядя Спиро.
«... екарный бабай, было же сказано - не высовываться!..»
***
За спиной грека прозвучала скупая, на два патрона, очередь - Змей законтролил очередного краснофесочника. Старик Капитанаки не стал оборачиваться, только вздрогнул и еще больше втянул голову в плечи. Греку было нехорошо - Белых видел, как он бледнел, переступая через трупы, устилавшие палубный настил «вапоры». А когда дядя Спиро узрел турецкого офицера, которому досталась очередь из «Корда», спецназовцу пришлось даже подхватить старика - нервы не выдержали демонстрации мощи патрона «двенадцать и семь».
- Сегодня вечером мы будем пить цикудью - произнес грек. Он уже оклемался, голос звучал твердо, с торжественными нотками. - И после второго кувшина я встану и скажу слово. Громко скажу, чтобы все слышали: и Апостолокакис, и Коля-не-горюй с Пересыпи, и Авдей-рыбак, и одноглазый Христолиди с сыновьями, они тоже придут... Я скажу всем - к Рождеству русские будут на Босфоре, а на Святой Софии поднимется православный крест. Потому что, кирие, если у императора Николая есть хоть двести таких воинов, как твои дьяблосы - с вами нельзя сражаться. Я только не понимаю, почему русский царь не прикажет вам вытащить султана Абдул-Меджида из дворца Долмабахче́ и проволочь за ноги по улицам Константинополя? Его головорезы - от бея, офицера низама до албанского арнаута, да поразит их проказа, будут разбегаться и прятаться при звуке ваших шагов. Они побросают мылтыки и станут молить своего Магомета, чтобы вы не обратили взгляды в сторону их укрывищ!
«А я больше не «нэарэ» - молодой человек», - отметил Белых. Теперь грек называл его «кирие» - «господин», «владыка». Воистину, доброе слово и автомат могут растопить любое сердце...
- Красиво излагаешь, дядя Спиро, - усмехнулся офицер. Ну как объяснить старику, что нет у царя Николая двух сотен боевых пловцов? Даже двух десятков нет.
«...ничего, еще не вечер...»
- А насчет султана - прикинем. Мысль интересная.
