Увидев эту запись, Белых иронически хмыкнул, припомнив незабвенного вольноопределяющегося Марека. Но спорить не стал - пусть будет историограф. Шкиперу виднее.
III
Кача. База гидропланов.
22 сентября 1854 года, вечер
лейтенант Реймонд фон Эссен
- Простите, Сергей Борисыч, но я вас не понимаю. В ваших руках - сведения, способные перевернуть мир, а вы чего-то ждете, оправдания своему бездействию придумываете...
Велесов хлестнул палкой по высоченным пучкам бурой травы. Кача тонула в ковыльном море: оно волновалось от темнеющего на востоке горизонта до гряды песчаных дюн. За ними, рукой подать, пенился прибой. Палатки выстроились шагах в ста от воды; к ним, в обход пологого песчаного холмика, вела тропинка.
- Что ж, вы по-своему правы, Реймонд Федорыч. Только учтите - мы за эти полтора с лишним века вдоволь наелись плодов научно-технических революций. Да что я говорю, война - та, с которой вы сюда угодили, - она ведь из той же категории! Газы, окопная война, дредноуты, бомбежки с воздуха... В наше время слепо верят науке - и без устали рассуждают о вреде безудержного прогресса. А сами покупают новые гаджеты, автомобили, продукты, полученные с применением таких вывертов, что и доктор Моро нервно курит в углу. Поверьте, это настоящая шизофрения в масштабах планеты. Ну, может и не всей - как минимум, северного полушария.
- Значит, африканские негры сохраняют благоразумие? - усмехнулся Эссен. - Вот уж не подумал бы...
- На свой манер - пожалуй, да. Впрочем, это не их заслуга. Из всех достижений цивилизации наши собратья по эволюции освоили лишь умение нажимать на спусковой крючок, и вполне этим обходятся.
- И все равно, не понимаю. Бог с ней, с наукой, но в вашем устройстве содержатся сведения по истории, политике, экономике, в конце концов! Если передать их государственным мужам, они найдут способ обратить это ко всеобщему благу!
Сергей поморщился. Он ждал этого разговора, особенно, после того как научил Эссена пользоваться ноутбуком. Лейтенант просиживал ночи за монитором, а поутру ходил, как сомнамбула, натыкаясь на палатки и что-то шепча под нос. На гостя из будущего он поглядывал со смесью восторга и недоумения.
- Вы, Реймонд Федорыч, так уверены в благоразумии «государственных мужей»? Насколько я понимаю, государь император не жалует научный прогресс, а в нынешней России все делается исключительно по его воле. Вы вот - беретесь предсказать, каких дров он наломает, ознакомившись с нашей версией истории на ближайшие лет сорок? Я уж не говорю о более дальнем сроке...
Эссен пожал плечами. Его распирала жажда действий; получив доступ к кладезю бесценной информации, он вообразил, что грандиозные перемены должны начаться сейчас, сразу, а любое промедление есть преступление перед человечеством.
«Фантастики ты не читал, дружище. А если и читал, то не ту. Мсье Жюль Верн убедил вас, что технический прогресс сам по себе благо, самоцель, а вы и поверили. Хотя, что вам оставалось? На каждом этапе развития цивилизации - свой исторический опыт, и его еще надо осмыслить. А без этого осмысления, любые рассуждения о путях прогресса - не более, чем беллетристика.»
За разговором прошли половину пути. За песчаной дюной открылся вид на причал для гидропланов: аппараты стояли на слипах, словно гигантские древние перепончатокрылые твари, присевшие отдохнуть на песок. Возле крайнего аппарата, с цифрами «32» на носу, возились мотористы.
Реймонд Федорыч, меня что же, Марченко повезет? А вроде, говорили - Жора?
- Он и полетит, только не на своем аппарате. Князинька опять отличился - решил вишь, помочь мотористам. Они вытаскивали на слип Жорин аппарат, ну а Константин Лексаныч решил, что без его сильных рук никуда. Ну и пробили «двадцать четвертой» днище. Дыра - кулак пролезет; Корнилович как увидел, чуть с кулаками не полез... Князь весь вечер провозился, заплату ставил. Говорит, к завтрашнему вечеру высохнет. А я распорядился, чтобы Жора взял их аппарат. Борис Львович мне завтра здесь нужен.
Эссен с лейтенантом Марченко собирались заняться планированием налета на плацдарм.
***
- Master Essen! Sir! Слушай здес, ипена твой мать! Wait for me, please! Рваный джопа, сука син! Wait!
Собеседники обернулись. Судя по звукам, неведомый сквернословец ломился через буйные, в человеческий рост, травяные заросли. Насчет его личности никаких сомнений быть не могло - кто еще в Каче мог разбавлять английскую речь сугубо русскими оборотами?
- Патрик? Ты, что ль? Вконец ополоумел, постреленок, с кем говоришь? Линьков захотел?
Зря Эссен ругается, подумал Сергей. Мальчишка наверняка не понимает смысла матерщины: нахватался у матросов, вот и старается...
Соломенная голова мелькнула в ковылях, и через мгновенье Петька-Патрик уже стоял перед Эссеном с Велесовым взахлеб что-то объяснял, для убедительности помогая себе руками. От волнения он позабыл даже те немногие русские слова, что успел выучить, а ирландский акцент делал эту языковую смесь совсем уж неудобопонимаемой.
- Что стряслось? Да успокойся ты, и давай лучше по-английски!
Переведя дух и отплевавшись от пыли, Патрик перешел на родной язык - и чем больше говорил, тем тревожнее переглядывались слушатели.
Оказывается, после скандала, учиненного Велесовым, юнга решил проследить за врачом. Он узнал его спутника, британского репортера, мало того, подслушал их разговор. Фибих и Блэксторм не таились - кто мог заподозрить снующих вокруг матросов в знании английского? Про Петьку врач и думать забыл, а зря: для него, выросшего на улицах Белфаста, не составило труда прицепиться к пролетке. Патрик доехал до самого Александрово-Михайловского хутора и видел, как Фибих договаривается с хозяевами о постое для Блэксторма и жандарма.
Юнга до утра пролежал в засаде под окнами, а сегодня, после завершения работ, отпросился у боцмана и снова кинулся на хутор. Патрик боялся что репортер сбежит и сделает что-то скверное русским. Они ведь такие наивные - вместо того, чтобы сразу, без разговоров, вздернуть сассанаха (как поступил бы любой разумный ирландец) - обошлись с ними уважительно, даже позволили разгуливать, где вздумается! Мастер Эссен говорил - «под честное слово». Будто можно верить слову англичанина!
Опасения подтвердились самым трагическим образом. Не дойдя полверсты до хутора, мальчишка наткнулся в ковылях на тело городового. Бедняга лежал лицом вниз - убийца ударил сзади, наискось, в бок. Кровь еще сочилась из раны, медленно пропитывая белую полотняную рубаху. За свою недолгую жизнь Патрик успел повидать зарезанных; ему и самому приходилось пускать в ход нож, так что мальчик оценил умелый удар, безошибочно распоровший печень. Дорожка примятой травы вела в сторону Качи - по ней-то и кинулся юнга и, пробежав с версту, наскочил на Эссена с Велесовым.
***
Лейтенант схватил юнгу за плечо. В сумерках было видно, как побледнело его лицо.
