– Виви! – доносится от самой воды.
Я в Верона-ков с рождения живу, а друзей столько, сколько у Виви, не имею.
– Сейчас вернусь.
Виви целует меня в щеку.
– Никуда не уходи, ладно? Мы еще не обсудили мой антропоморфный день рождения. А классное слово – «антропоморфный», правда? Не знаю, может, я его не в том контексте употребила. С другой стороны, кто нынче такое регламентирует? Я бы свой собственный язык могла изобрести, если бы захотела, потому что ведь нету такой конторы, которая выдает сертификаты на…
– Вив, тебя зовут.
– Ой, точно!
Она снова меня целует – на сей раз в губы, ладонями гладя по щекам, – и убегает.
Сижу один, даже не высматриваю, с кем бы поговорить. Я не за тем на пляж пришел, за чем другие. Не для того, чтобы развлечься. Для чего тогда? Наверно, хотел показать, что с нашей семьей полный порядок. Глядите, мол: нас тут целых двое, представителей Дэниэлсов. И у меня даже подруга появилась. Глупо и нелепо. С нами – далеко не порядок, прикидываться смысла нет. Ну вот, пиво допито – пора и домой. Я отметился; чего же больше? Скроить довольную мину не получилось, меня хватило только на «все о’кей»; но и от этой гримасы я устал.
Мою рефлексию нарушает Виви. Тянет меня сзади за руку, совсем как Лия.
– Джонас, пойдем скорей! Сейчас будем голыми купаться!
Я в шоке. Несколько лет назад такое купание состоялось – но я тогда до костра еще не дорос.
– Что? Нет!
– Да ладно тебе, Джонас! Весело же будет!
Виви пальчиком касается моего носа и многозначительно опускает взгляд.
– Ничего принципиально нового мне увидеть не грозит.
Она что, серьезно? Или дразнится, ждет реакции? Поди пойми.
– Вив, я не стану раздеваться перед кучей народу.
– Господи, Джонас!
Виви закатывает глаза. Чувствую себя ситкомовским папашей тинейджера.
– Темно ведь! И вообще, ты будешь в воде. В воде ничего не заметно.
– Еще как заметно.
Я почти беспрестанно пьян от Виви. Голова кружится, хочется большего; еще большего. Но бывает, когда я с ней, у меня полный эффект жестокого похмелья. Может, оттого, что я беру на себя роль главного зануды.
– Вдобавок я не хочу, чтобы ты перед всеми обнажалась.
– Ладно, останусь в белье. Исключительно ради тебя. Из любви к тебе.
Прежде чем успеваю сказать: «Я не в том смысле», – Виви убегает, на ходу срывая блузку. Хочу крикнуть: «Остановись! Что за дичь такая!» Рот будто полон недоваренной овсянки, язык липнет к зубам. И не в том дело, что я ботаник и мямля, просто у Виви все бюстгальтеры – кружевные, прозрачные. Других она, насколько мне известно, не носит, а я не хочу, чтоб эти, на пляже, ее грудь видели. Хочу быть единственным, кому открыт радужный цветок у Виви на бедре; татушка, которой она вообще-то стыдится.
Минимум десять человек уже раздеваются. Еще десятка полтора, почуяв новую забаву, спешат к воде. Столько голых одновременно; сюрреализмом попахивает. Инстинктивно отворачиваюсь. Неправильно это – пялиться. Парни разделись полностью; большинство девчонок все-таки оставили трусишки и лифчики. Виви права: в темноте подробностей не разглядеть. Толпа – смутно белеющая масса – ринулась в воду.
С берега, естественно, подначивают. Хорошо, что Наоми ушла. Потому что более дикую ситуацию и представить трудно: когда твоя родная сестра смотрит на твою практически голую подругу. Полностью смирившийся, устраиваюсь на бревне. Купальщики в воде по шею; остается только вздохнуть.
– Привет.
На фоне костра маячит тоненькая фигурка. Поднимаю глаза: Элли. Улыбается мне.
– Привет.
– Папа сказал, ты вносишь изменения в ресторанное меню. – Элли усаживается рядом, оправляет юбку. – Он очень гордится.
– Спасибо.
Гордится – как мой отец. Не знаю, как реагировать. Кстати, раз уж Элли здесь…
– Слушай, Элли.
Я понижаю голос, хотя поблизости никого.
– Можно тебе вопрос задать?
Элли кивает.
– Не знаешь, кто владелец ресторана? Ну, по документам? Ресторан в долевой собственности был: половина – твоего отца, половина – моего. А теперь как – когда мой отец…
– Да, он у них пополам. Половина твоего папы перешла к твоей маме.
Элли едва заметно улыбается.
– Я это подслушала. Ты же знаешь, в какой переплет попал наш Диего. С таким братом поневоле будешь держать ушки на макушке.
– А ты случайно не слышала, что твой отец говорит про ресторан – ну, как там в смысле финансов и вообще?
Элли раздумывает над ответом довольно долго. Лоб наморщен, губы сжаты.
– Нет, не слышала. Но папа все время какой-то расстроенный, а еще несколько раз так было: вхожу внезапно в комнату – и родители сразу замолкают. Сначала я думала, у них разговоры были о Диего – о его новой девушке и прочем. А почему ты спрашиваешь?
Если бы Феликс счел нужным, он бы с дочкой поделился. Нечестно волновать ее. По взгляду Элли понимаю: она ждет объяснений, теперь не отвертеться.
– Ты только отцу не говори про это, ладно? Просто я случайно нашел кое-какие документы… В общем, кажется, у нас платежи просрочены.
– Ох.
В темных глазах Элли отражается пламя.
– Я даже не догадывалась.
– Не надо твоему отцу знать, что я документы видел. Я просто думаю, как исправить ситуацию.
Элли медлит, потом кивает. Прекрасно понимаю ее шок. Сам я почти шестнадцать лет своей жизни вообще о деньгах не думал и тем более не волновался. Беспокойство из-за денег здорово старит.
Элли вздыхает едва слышно.
– Я хочу помочь. Я тоже буду думать, как дела поправить.
– Папе не скажешь?
Элли улыбается, словно поняла: мы будем действовать тайком ради ее отца. И ради моего – тоже, как бы странно это ни звучало.
– Не скажу.
Купальщики успели вылезти из воды. Кто-то греется у костра, кто-то одежду на песке ищет. Просто чудо, что никто ничьи штаны не стащил. Аппетитная блондинка ходит по пляжу колесом, а на ней – только лифчик и трусишки-стринги. Ну конечно. Моя девушка светит задницей перед моими одноклассниками и соседями. Я готов прямо в костер прыгнуть.
– Да, такова уж Виви.
Стараюсь усмехнуться – пусть Элли думает, что я это забавным нахожу.
Элли смеется. Жду осуждения в ее взгляде. Мне кажется, я его вполне заслужил. Но милая улыбка никуда не девается.
– Молодец Виви, умеет веселиться. Я бы тоже голышом искупалась, но здесь полно этих придурков – приятелей Диего. Наверняка моим родителям доложат. Может, на будущий год рискну.
