– Ну, конечно, он делал это не напоказ, – кивнул Фишер. – А потом не обязательно ему было перелезать здесь. Он мог добежать вон туда, откуда попадешь на строительную площадку.
Из принципиальных соображений он довершил осмотр, но оба мы особых результатов не ожидали.
– Надо ли делать это достоянием общественности? – поинтересовался я.
– Когда мы сочтем это необходимым, мы предпримем шаги, – уклончиво сказал Фишер.
Глава 8
Сержант Фишер ушел, а мне пришла в голову мысль. Я поднял телефонную трубку и назвал лондонский номер миссис Джаджес. Когда мне ответили, я спросил, нельзя ли поговорить с Гарри Россом.
– Что-то я сомневаюсь, что он дома, – ответил мне женский голос. – Предупредил, что обедать не будет.
– А не могли бы вы посмотреть? – попросил я. – Это очень важно.
Ждал я, мне показалось, сто лет. Наконец, женщина вернулась.
– В комнате его нет. И весь день не было. Я вспомнила, он сказал: придет около одиннадцати.
Я кинулся к железнодорожному расписанию. Предположим, что это Гарри Росс дожидался меня среди лавровых кустов.
Если он поторопился прочь, когда хлопнул выстрел, то мог поспеть на поезд, который доставил бы его в Лондон примерно в 9.30. Я снова поднял трубку и позвонил на вокзал. Начальник станции был мне знаком, и я попросил, чтобы подозвали его.
– Алло, – сказал я. – Это говорит мистер Арнольд. Мистер Гарри Росс обещал приехать сегодня, я его жду, но пока он не прибыл. Вы, случайно, его сегодня не видели?
Марстон – небольшой городишко, и приезды-отъезды его обитателей незамеченными не остаются. Бэббидж сказал, что сам-то он Росса не видел, но если мне угодно, наведет справки. Навел, и выяснилось, что юного Росса на станции никто не примечал.
Назавтра, собираясь в Лондон повидаться с Артуром Круком, я услышал телефонный звонок.
– Ричард, – зазвенел в трубке голос Банти, – на тебя было покушение!
– Безуспешное.
– Следующая попытка может увенчаться успехом.
– Что, думаешь, будет и следующая?
– Разумеется. Ты представляешь опасность. Ах, Ричард, прошу тебя, оставь это дело!
– Из трусости? Банти, ты это серьезно?
– Да, очень даже серьезно. Жизнь дороже. Не хочу увидеть тебя в гробу.
– Да и я не хочу, чтобы кто-то из нас оказался в нем раньше времени, – сдержанно сказал я. – А кроме того, этот тип, кто бы он ни был, опасен. Его необходимо поймать. Как я могу сейчас все бросить? Полиция завела дело. Фишер начал расследование.
– У него имеются какие-нибудь соображения?
– Полицейские с нами не делятся, милая, но одно соображение Фишера я тебе перескажу.
– Да?
– Суть его в том, милая, что я заслуживаю того, что валится мне на голову, поскольку сомневаюсь в полиции.
– Я хочу, чтобы ты был у меня на глазах! – жалостно воскликнула Банти.
– Сегодня можешь быть спокойна. Я еду в Лондон.
– Лондон еще хуже, чем Марстон! Вечно там всякие случайности и происшествия!
– Опасаться нам следует не происшествий, – мрачно ответил я.
– И я об этом. Можно, я поеду с тобой?
– Нет. Ни в коем случае.
– Обещай, что вечером позвонишь мне.
– Обещать не могу. Может не получиться.
– Что ты имеешь в виду?
– Что не знаю, где окажусь вечером и с кем. Вдруг не смогу позвонить, а ты начнешь воображать себе всякие ужасы.
– Я все равно буду их воображать.
– Лучше скажи, чем ты сегодня займешься?
– Меня Дерек приглашал куда-то пойти.
– И пойди, и прекрасно, – сказал я. – Развеешься.
– И все-таки позвони мне, если сможешь.
– Постараюсь, но дай мне слово, что если не позвоню, ты не решишь, что я валяюсь в покойницкой.
Мы попрощались. Нельзя сказать, что расстановка сил меня радовала. Понятно было, что чем скорее я разберусь с этим делом, тем лучше.
Прежде чем уйти, я позвонил сержанту Фишеру, но тому нечего было мне сообщить.
– Тут вам полиция, а не пожарная команда, – с укором произнес он.
Приехав в Лондон, я незамедлительно отправился к Круку.
– Просил ведь не ввязываться, – неприязненно сказал он. – Как ты не понимаешь, что только усложняешь мне дело, не говоря уж о том, что, чего доброго, понизишь мне гонорар. Вот будь моя воля, я бы лозунг «Работник стоит столько, сколько ему платят» повесил в каждом доме над каждым обеденным столом.
– Ничего я тебе не усложняю, а, наоборот, добываю улики, – возразил я.
– С чего ты это взял?
– Разве ты сам не говорил мне, что если дать человеку достаточной длины веревку, он непременно повесится?
– Послушай, – со вздохом сказал Крук, – давай договоримся: веревкой займусь я сам.
– А как же все эти улики, – не сдавался я, – которые я тебе предъявил?
– Вот как раз этого ты и не сделал. Нечего тебе показать! Какой толк в истории с анонимными письмами, если ты позволил их выкрасть, прежде чем они попали мне в руки?
– Когда этот тип поймет, что у него ничего не вышло, он напишет другое письмо!
– Зачем? Он уже сказал тебе все, что хотел: дескать, не суйся.
– Лучше бы ты поинтересовался, как провел эту ночь юный Росс, – предложил я. – Дома-то его не было.
– Это ты уже разузнал, да? А сам он что говорит, где был, а?
– Еще не знаю, но могу выяснить. И уверен, что у него превосходное алиби, которое подтвердят шесть человек.
– Превосходное алиби, чтобы ты знал, – это когда подтвердить ничего нельзя, но и развенчать тоже.
Вышел я от него с укрепившимся намерением как можно скорее покончить с этой историей. Для Крука она всего лишь одно из множества дел, но для меня стала вопросом жизни и смерти. Я направился на Вэйн-стрит, гадая, застану ли Росса. Нет, не застал, но зато на лестнице столкнулся с Кенуордом. Тот, отработав ночную смену в своем гараже, зашел домой перекусить. Некоторое время спустя он постучал в мою дверь.
– Не одолжите ли табачку? – спросил он. – Сил нет как хочется выкурить трубку, а набить нечем. Можно было бы, конечно, сбегать в лавку, но там дождь…
Я предложил ему свой кисет и поинтересовался:
– А что, Росс дома?
– Нет, он тут только ночует, а днем его не застать.
– Да? А я пытался дозвониться ему вчера ночью.
– Он был на собачьих бегах, во всяком случае, собирался. Неблагодарное это дело, бега. Ловушка для дураков.
