– Вот-вот, Билл говорит то же самое. Но если он топтал здешнюю землю две недели назад, вполне можно предположить, что еще не смылся. К тому же у нас фактически есть доказательство того, что он был в Лондоне в то утро, когда этот несчастный малый был заколот в церкви.
– Вы хотите сказать, что и это его рук дело?
– Нет, разве что человек способен оказаться в двух местах одновременно. Так или иначе Феррис видел его выходящим из мастерской в то самое время, когда был убит Уркхарт.
– Что-то не сразу он это вспомнил.
– На то у него были свои причины.
– Причины есть у всех. Он готов выступить в суде как свидетель?
– Для этого он и вернулся.
– И у него есть доказательства того, что Фентон – реальный человек?
– Пока нет. – Крук говорил совершенно непринужденно. – Послушайте, Брюс, вы же не хуже моего знаете, что это за публика – присяжные. Покажите им парня, обвиняемого в убийстве и добровольно представшего перед судом лишь затем, чтобы спасти шкуру другого парня, и их не будут занимать такие пустяки, как реальное существование предполагаемого убийцы. Они скажут, что люди не рискуют жизнью забавы ради.
– И еще они скажут, если, конечно, у них есть хоть капля разума, что он вполне может оказаться другом Филлипса, не желающим, чтобы тот болтался на виселице.
– Да, я знаю, – заверил его Крук, – филантропия в этой стране – огромная сила, но не настолько же, чтобы отправиться на виселицу за убийство, которого ты не совершал, ради того, чтобы кто-то другой избежал ее в сходных обстоятельствах.
Брюс промолчал, он был погружен в свое любимое занятие – рисовал рыб. По всей Англии и во многих городах континентальной Европы остались следы его пребывания, такие же явственные, как следы улитки. В настоящий момент он изображал молодую озабоченную рыбку, похожую на Филлипса, маленькую остроносую рыбку в адвокатском парике – то есть самого себя, костлявую рыбу – Ферриса – и огромную камбалу в котелке, надвинутом на один глаз, – Крука.
– Так что вы можете предложить насчет Фентона? – спросил, наконец, он.
– Только одно. Действовать по примеру Братца Кролика – затаиться и ничего не говорить. Иными словами – дать парню длинную веревку, и он сам со всем справится. Когда не можешь найти улик, а фабриковать их небезопасно, остается одно: отойти в тень и ждать, пока они сами тебе не свалятся на голову. Пока Фентон еще не заставил нас как следует потрудиться, так ведь он и не знает, что нужен нам. Дождемся, пока узнает. Сядем ему на хвост, и он начнет оставлять следы, которые, при некоторой удаче, приведут его прямо на виселицу.
Дождавшись, пока Крук уйдет, Брюс откинулся на спинку стула и усмехнулся. «Неужели он думает, – говорил он сам себе, – что ему удалось пустить мне пыль в глаза? Да наплевать ему, повесят Филлипса или нет. Просто ему нужна помощь в поимке Фентона, а когда это бывало так, чтобы Артур Крук не заставил сделать других свою работу?»
При всем при том он глубоко уважал своего недавнего посетителя. Он знал, что если кто и преуспел в искусстве розыска, то это Крук. Не далее как на следующее утро его вера нашла подтверждение. На первых полосах газет, которые интеллектуалы любят называть помойкой, появились аршинные заголовки:
ВНЕЗАПНЫЙ ПОВОРОТ
В РАССЛЕДОВАНИИ УБИЙСТВА В КЭМДЕН-ТАУНЕ
Существует ли некая загадочная связь между убийством Генри Уркхарта, ювелира из Кэмден-тауна, с убийством неизвестного, совершенным несколько дней спустя в церкви Святой Этельбурги? Уильям Феррис, арестованный по подозрению в совершении второго из этих убийств, сделал вчера признание, которое может спасти молодого Чарлза Филлипса от вынесения обвинительного приговора. Он заявил, что в вечер, когда был убит Уркхарт, видел незнакомого мужчину, выходящего через заднюю дверь ювелирной мастерской. На вид он был ниже среднего роста, с крупной головой, слегка прихрамывал.
Далее следовала еще одна, напечатанная более мелким шрифтом, заметка под заголовком:
Полиция считает, что в ее распоряжении имеется ценная информация, касающаяся личности человека, найденного заколотым в церкви Святой Этельбурги на Эрлс-Корт. В нем опознали мужчину, остановившегося накануне в одном из близлежащих пансионатов.
– Теперь он наш, – оптимистически заявил Крук. – А мы пока отойдем в сторону и будем ждать.
– Чего?..
– Потопа. Ножей, выстрелов, мешков с песком, да чего угодно. Когда имеешь дело с господином, разыскиваемым как минимум за два убийства, надо быть начеку.
Но хотя Крук был прав в своем предположении, что внезапная вспышка публичности обеспокоит Фентона, нельзя отрицать, что поначалу дела пошли прямо противоположным образом.
Глава 11
В деревне жизнь течет медленно. Время здесь насыщено ощущением пространства, которое горожанину либо вовсе неведомо, либо давно им забыто. Юный Берти недолго скучал по родителям. Когда тетка сказала, что отец заболел, а мать не может уехать из города, он вполне удовлетворился этим объяснением и бодро и смело погрузился в новую жизнь. Детям Элси пригрозили шкуру спустить, если они хотя бы заикнутся об «убийстве» в присутствии кузена. Берти было всего шесть лет, вряд ли можно было ожидать, что он будет доискиваться причин столь непредвиденных каникул, и действительно, он не раз пытался нарваться на неприятности, поддразнивая своих сверстников, вынужденных по утрам тащиться через поля за две мили в школу, в то время как он резвился на воле.
Элси уговорила добряка директора школы оставить его пока в покое. Мистер Хейз понимал, что в школе правду от ребенка не утаить: какой-нибудь не сдержанный на язычок проказник-соученик наверняка просветит его, а поскольку все дело в течение двух-трех недель так или иначе разрешится, он согласился освободить его на это время от посещения уроков.
Сама Элси от души желала, чтобы Берти ходил в школу с ее детьми. Он был подвижный, как белка в колесе, и озорной, как обезьянка. Отвернись от него на минуту – и беды не оберешься. Казалось, он не знал, что такое страх: прыгал через ручей с первым, кто попадется, лазал по деревьям, в него ударяла молния, он заманивал на луг быка, известного на всю округу своей свирепостью, и победоносно гнал его к ограде, купался в частных прудах, не задумываясь, заходил на чужую территорию. Однажды он ушел далеко от дома, и его вечером привезла назад на небольшой, красного цвета спортивной машине какая-то незнакомая женщина.
– Надо лучше следить за ребенком, – сурово выговаривала она Элси. – Там, на Хэрроу-Лейн, бродят цыгане, а вы знаете, что это за публика.
– А мне хотелось бы пожить с цыганами, – мечтательно сказал Берти. – Шатры, костры, вареные кролики в горшках, мыться не надо…
Элси остановила его на полуслове, отправив в дом, после чего ей удалось избавиться от дамы без обид со стороны последней. Ее муж Джон Броди всерьез воспринял слова незнакомки и, перекинув юного племянника через колено, основательно выпорол его.
