– Как ты, котик? – спросила я.
– Ничего… Я не думала, что буду так нервничать…
– Это нормально.
– Нет, я-то думала, что все решила, понимаешь? Уже сколько недель я об этом думаю, но теперь… это как бы… конкретно…
– Ты же не выйдешь отсюда беременной, Кат… Смотри на это как на сеанс информации.
– Да, я знаю, но…
– Может, лучше уйдем?
– Нет! Нет, мы не уйдем.
Мы помолчали. Я взяла со столика маленький буклет, из которого узнала, что можно не только выбирать донора, но и сделать это через Интернет. Я протянула его Катрин. Мне все это казалось в высшей степени странным, словно прямиком из научно-фантастического фильма. – Посмотри, – сказала я.
Она пробежала буклет глазами.
– Ух ты, прямо…
– Научная фантастика? – закончила за нее я.
– Да… Только я не знаю, это продвинутая фантастика, типа «Звездного пути», или жуть в духе Филипа К. Дика…
– Для тебя действительно «Звездный путь» – образец продвинутой фантастики?
– Ты понимаешь, что я хочу сказать!
– Да, думаю, да.
И это была правда – я понимала. Но никакого конструктивного ответа на ее вопрос у меня не было.
– Не знаю, – сказала я. – Мы все-таки не в «Матрице», но в этом есть что-то… – Я искала слово. Само понятие меня не шокировало, просто кое-что не укладывалось в голове. – Удивительное? Но, Кэт… Это твой выбор – родить ребенка одной. Твой план сам по себе немного удивительный.
– Я знаю.
– Ты уверена, что этого хочешь? – Этот вопрос я задавала ей, наверно, раз двадцать за последние два дня, и ее терпение было на исходе.
– Да, я уверена, Жен. Как бы то ни было, это менее дебильный план, чем бросить Максима ради Флориана.
– О’кей, во-первых, заметь, что не я об этом заговорила, и во-вторых, я не встречаюсь с Максимом!
Катрин закатила глаза и поглубже уселась на стуле. Последние сорок восемь часов я доставала всех вокруг своими страхами и жалобами и измышляла тысячи уловок, чтобы избегать и Максима, и Флориана. Прошло всего два дня после чудесного и такого неожиданного возвращения последнего, но я ухитрилась всесторонне обсудить вопрос не меньше сотни раз. Я меняла идеи и мнения, что твой флюгер, и, похоже, была физиологически неспособна понять что бы то ни было, если мне не объяснят это раз двадцать. И я без конца повторяла одни и те же вопросы моим друзьям, которые отвечали мне с нарастающим раздражением, – и кто их за это осудит?
Позавчерашний день я провела, донимая их, пока они не уговорили меня вернуться домой и несколько часов поспать, на что я, скрепя сердце, согласилась. Они хотели покоя, а я наивно убедила себя, что смогу лучше разобраться в себе, когда проснусь, что было, конечно, не так. Я все-таки перезвонила Максиму, скрестив пальцы в надежде попасть на автоответчик: не то, чтобы я лучше лгала голосовой почте, но предпочитала не слышать, как собеседник в трубке мне не верит. Конечно же, Максим ответил сам, и я объяснила ему, что не прячусь, просто похмелье, усталость, в общем, хочу провести уик-энд «спокойненько». («Спокойненько?» – повторила Катрин, которая пришла ко мне после моей сиесты, и я жестом показала ей, что сама не понимаю, откуда взялось это дурацкое слово.) Я не знала, поверил ли мне Максим или просто лгал убедительнее меня, но трубку я повесила с улыбкой, и мне стало немного легче.
– Нет ничего приятнее, чем откладывать свои проблемы на потом, а? – сказала Катрин, на что я ответила прочувствованным «м-м-мм». – Что ты будешь делать, когда он позвонит в понедельник?
– М-М-ММ! – повторила я.
Она посмотрела на меня, улыбаясь:
– Думаешь, что к понедельнику ответ придет сам собой, да?
Не найдя, что сказать, я села на кровать с котами на руках. Катрин, понаблюдав за мной немного, с жалостью склонила голову и заявила:
– Ладно. Пошли обратно к нам. Жалко мне тебя…
Через два стакана вина – а может, дюжину, – изрядно под хмельком, я с пафосом объявила, что я – одна из самых счастливых женщин на свете, потому что два замечательных человека влюблены в меня.
– Ты невыносима, – сказала мне Катрин. И я была совершенно с ней согласна, но не могла не поражаться вслух своему везению и иронии судьбы, мешавшей мне им насладиться.
«It was the best of times, it was the worst of times»
[74], – без конца повторяла я в свой стакан с вином, чувствуя себя глубокомысленной и проницательной.
Следующий день я провела в том же состоянии полнейшей нерешительности, дойдя до того, что хотела позвонить Жюли Вейе и потребовать у нее ясного и четкого ответа. Я, правда, перестала донимать Катрин и Никола, что-то несуразное писала и разговаривала с котами, пока около шести мне не позвонила встревоженная Катрин:
– Мы не слышали твоих стонов весь день, вот и подумали: «Или она умерла, или приняла решение». Первая версия показалась нам более правдоподобной, и мы забеспокоились.
Я натужно посмеялась, но дала себе обещание, что не пророню ни слова о моей дилемме завтра в клинике оплодотворения. Что мне, наверно, удалось бы, если бы Катрин не подняла тему сама, и теперь я снова грызла себя, а она рядом со мной упорно не поднимала глаз от буклета.
– И вообще, – сказала я наконец, – я не решила, что брошу Максима или что бы то ни было.
– Да уж, меня бы это удивило, – отозвалась Катрин, не поднимая головы.
– Мой отец думает, что мне надо бросить обоих. Но это несколько абсурдно, в той мере…
– Твой отец?
– Да… я звонила отцу сегодня утром.
– Чтобы спросить у него совета.
Катрин отложила буклет и смотрела на меня с улыбочкой.
– Ну да…
– Ты, правда, совсем запуталась, а? Уж если ты обращаешься к Биллу за советом в сердечных делах, значит, дела твои хреновые…
– Хватит!
Катрин от души смеялась. Знать бы, подумалось мне, я отвлекла бы ее своими проблемами гораздо раньше.
– И Билл посоветовал тебе бросить обоих?
– Да. Это его слова.
– В этом что-то есть, – признала Катрин. – И вообще, кому сейчас нужен мужчина, а?
Она подмигнула мне, помахав перед моим носом брошюрой под названием: «Найти донора: простой и индивидуальный подход», и тут ее вызвали к доктору.
Мы вошли в маленький бездушный кабинетик, где врач жестом пригласил нас сесть. Он порылся в стопке бумаг на столе и, подняв голову, спросил:
– Мадам Сароян?
– Это я, – ответила Катрин, вдруг превратившаяся в испуганную девчонку.
