– На что-то надо жить.
– Не в деньгах дело, я думаю, – возразил Рагги. – Нет никакой необходимости, чтобы вы были богатым.
– Богатым? Увы и ах.
– Сколько вы зарабатываете каждый год?
Джадд даже отпрянул, но быстро простил Рагги прямоту иностранца и ответил откровенно:
– Ну, не знаю, тридцать с чем-то тысяч, что-то около этого.
– И вы не считаете себя богатым?
– После уплаты налогов все мною заработанное утрясается до… Остается чертовски мало, смею вас уверить.
– Но ведь у вас большой дом, слуги.
– Женщина приходит убираться два раза в неделю.
– Сколько у вас автомобилей?
– Три, но один из них – моего сына.
– И вы посылаете его в Париж получать образование.
– Он там по гранту, которым покрывается большая часть его расходов.
– Значит, для вас невозможно жить без тридцати с чем-то тысяч, вы это хотите сказать?
– Я жил на гораздо меньшее.
– Но тогда вы не были счастливы?
– Да нет, я бы этого не сказал. Деньги – это еще не все.
– Ага! – воскликнул Рагги, словно в рог протрубил сигнал к новой атаке. – Да-да, вы, американцы, всегда это говорите: важны не деньги. Это вы так говорите, только я считаю, что это неправда.
– Ладно, а что правда? – задал вопрос Джадд, без особого пыла поддерживая разговор. Этим вечером у него были слишком практичные мысли, мешавшие искренне наслаждаться словопрениями, которые так любил Рагги.
– Эта компания, где вы работаете, эта «Крауч карпет», чем в ней люди занимаются? Да-да, вы делаете эти красивые ковры, чтобы наделить всех американцев счастьем от стены до стены. – Индиец слегка рассмеялся, радуясь собственной маленькой шутке. – Разве не правда, что эта компания существует только для того, чтобы делать деньги?
– Вы все переворачиваете с ног на голову. Мы делаем деньги для того, чтобы могли существовать.
– Но если это только для того, чтобы существовать, то какова цель этого существования?
– Вы чего добиваетесь? Хотите отговорить меня от возвращения в «Крауч карпет»?
– Нет-нет, прошу вас, вы не должны думать так, – торопливо выговорил Рагги. – Я всего лишь стараюсь понять, что мне понадобится знать, когда я вернусь в Индию. В моем родном городе появились большие компании, пришедшие строить фабрики. Одну уже построили, на ней делают джанаспати – это гидрогенизированное растительное масло для приготовления пищи, понимаете. Еще есть завод, где делают алюминий, а теперь отец пишет мне, что строят очень большую фабрику для изготовления автомобильных шин. Значит, очень скоро, я думаю, у меня будут такие пациенты, как вы. Если я не пойму этой американской болезни, как сумею я ее лечить?
– Что вы называете американской болезнью? – Джадд вернулся к разговору, понимая, что раскрылся и подставил себя под ожидавший его укол, и попытался притупить его, уйдя в защиту: – Уж не пытаетесь ли вы убедить меня в том, что у вас в Индии нет сердечных приступов, а?
– Нет-нет, я ведь говорю не только о сердечных приступах, – пояснил Рагги. – Но, коль скоро вы об этом заговорили… Только сегодня я получил письмо от своего отца, в котором он сообщает мне, что у него сейчас как раз такой случай – инфарктник, которому еще нет пятидесяти лет. Это не случайное совпадение, я думаю, что человек, о ком пишет мой отец, работает заместителем управляющего фабрикой по производству джанаспати.
– Компания американская?
– Нет-нет.
– Зачем же тогда называть это американской болезнью?
Мгновенная улыбка расколола маску Рагги.
– Мой отец пишет, он очень остроумный человек, я думаю, он говорит, что это очень заразная болезнь. Теперь она по всему миру расходится.
– А я так думал, уж кто и виноват во всех ваших бедах, так это британцы.
– Это все та же болезнь, – вежливо настаивал Рагги. – Только у вас она в более опасной форме. Британцы, те до сих пор чай пьют, а вот вы, нет-нет, вы себе такой пустой траты времени позволить не можете. Вы всегда должны ехать, ехать, ехать – толкать, толкать, толкать.
– Ладно, если мы, американцы, такие плохие, зачем же вы тогда приехали в Соединенные Штаты получать медицинское образование?
Озорной огонек сверкнул в глазах Рагги.
– Тот, кто желает изучить инфекционное заболевание, разве не поступит мудро, поехав в ту местность, какой оно свойственно?
Джадд рассмеялся, отдавая должное полемическому мастерству индийца, но все же парировал:
– Вы только то и сказали, что весь остальной мир желает заразиться той же болезнью.
– А-а, да. Сейчас вы станете опять говорить мне, что у вас самый высокий уровень жизни, который мир когда-либо знал.
– Вы сможете это отрицать?
– Значит, все американцы должны быть счастливы – вы это хотите сказать? Нет-нет, я так не думаю. Когда я впервые попал в Нью-Йорк, вот о чем я думал: все будут счастливые, потому что у них такая прекрасная жизнь. Но это неправда. Во всем мире, я думаю, нет столько несчастливых людей, сколько их в вашей стране.
– Если, говоря «несчастливые», вы имеете в виду «неудовлетворенные» – ясное дело, мы такие. Потому-то мы и продвинулись кое-куда. Не будет никакого прогресса, если сидеть себе на корточках да дожидаться, пока боги о тебе позаботятся.
Рагги отпрянул, как от нечестного удара, но быстро собрался и снова ринулся в атаку:
– Значит, вы говорите, что кое-куда продвинулись. А скажите мне, куда именно вы продвигаетесь?
Джадд рот открыл, но на мгновение замешкался, что позволило Рагги опередить его:
– А-а, вы не можете мне сказать. И в этом беда, я думаю. Вы не знаете. Это как взбираться на лестницу, у которой нет верхушки. Да-да, именно в этом ошибается ваша западная философия. Для вас жизнь есть лестница. Всегда вы должны взбираться, взбираться, взбираться вверх, вверх, вверх. И нет этому конца, пока вы не станете слишком старыми, чтобы взбираться дальше.
– Или кто-то не сшибет вас с лестницы, – раздумчиво произнес Джадд, почти невольно откликаясь на мрачные предчувствия, которые – даже сейчас – едва ли оказались за порогом сознания.
Некоторое время казалось, что Рагги подхватит эту тему, но тот рассудительно продолжал:
– В нашей индуистской вере, джайнизме, видите ли, жизнь – это не лестница, она – колесо. На лестнице каждая ступенька всегда выше другой, да? Но кто может сказать, что одна спица в колесе впереди другой?
– Стало быть, вы просто забираетесь на него и крутитесь себе, как на карусели, – заметил Джадд с жалящей улыбкой. – И вас не волнует, добираетесь вы куда-то или нет?
