– Привет, – бросил он, придав лицу выражение, означавшее, что приход жены им замечен. – О счете позаботилась, да?
– Нет, – сказала Кэй. – Ты хотел, чтобы я это сделала?
– Мэри сказала, что ты в канцелярию заходила.
– Зашла, – сказала Кэй. – Ключи от твоей машины взяла.
Крах одного необоснованного подозрения предостерег его от вопроса, уже готового сорваться с языка. Но теперь уже сама Кэй сказала:
– Ни за что не догадаешься, кто приехал со мной, чтобы отогнать твою машину.
Теперь уже ничего иного не оставалось, как пробормотать, что он видел, кто это, и уже не сдержался от укоризны:
– Почему ты Чака не взяла?
– Пробовала, – тихо сказала она. – Только он все еще в горах со своим отцом.
Вновь уязвленный, Джадд вяло отмахнулся от уже ненужных объяснений Кэй об открывшемся вчера сезоне ловли форели, бормоча:
– Да знаю я, знаю. Читал в газете. Мне следовало бы учесть это.
– Дафи настаивала, чтобы я взяла другого мальчика, – продолжила Кэй. – У меня дел было невпроворот, ну и позволила ей. Ты же знаешь, ее не остановить, если она за что-то взялась. Да и, говоря честно, меня как-то не слишком занимало, кто поедет, лишь бы водить умел. Вскоре она позвонила сказать, что договорилась с Кипом Уиттейкером. А еще через несколько минут заявился Фрэнк и стал настойчиво упрашивать позволить съездить ему самому. Я, говоря честно, не знала, что и делать. Знала, что тебе не захотелось бы его обижать.
– Да нет, ясное дело, нет, – кивнул он и едва ли не в знак раскаяния встал на ноги, подошел к креслу с колесами, без возражений уселся в него, с улыбкой поднял взгляд на Кэй и, отвечая на ее обеспокоенный взгляд, разъяснил: так, мол, требуют какие-то глупые больничные правила.
Удовлетворившись объяснением, Кэй вновь вернулась к разговору о Фрэнке:
– Надеюсь, ты не возражаешь?
– Нет, с чего бы это? Удивиться удивился, хотя у нас с ним всегда были добрые приятельские отношения.
Кэй как-то странно замялась, некоторое время молчала.
– Ему нужно, чтобы ты кое-что сделал для него.
– Сделал?
Не сводя настороженного взгляда с Мэри, которая торопливо осматривала напоследок палату, Кэй склонилась к мужу и сказала вполголоса:
– Ему нужно, чтобы ты посмотрел письмо, которое он собирается разослать всем акционерам. Говорит, что если удастся сплотить их себе в поддержку, то они смогут блокировать слияние.
– Слияние? – тупо повторил он, и его вопрос заглушило смятенное восклицание Мэри, которая, проверяя ящики комода, обнаружила кипу полученных им карточек и писем.
– Ой, я же собиралась достать большой конверт. Как раз отправилась за ним, когда…
– Сюда, – тот час же решила Кэй, положив чемодан и быстро открыв его.
– Все это сюда положим? – совершенно спокойно спросила Мэри.
– Теперь все?
– Я надеюсь, – смущенно ответила та, снова заглянула в туалетную комнату, пробежалась рукой по высокой полке в платяном шкафу, нагнувшись, заглянула под кровать, лицо ее пылало, когда она, выпрямившись, выговорила извиняющимся тоном: – Просто не знаю, что у меня с утра с головой.
Выдавив из себя улыбку, Джадд заметил:
– Да знаете вы, знаете.
Однако вместо облегчения девушка пришла в еще большее замешательство, неловко попыталась ухватить правой рукой и пальто, и чемодан, а левой толкать коляску. Лицо ее выразило признательность, когда Кэй пришла ей на помощь, передала пальто мужу, сама взяла его чемодан и отодвинула кресло, освобождая Мэри проход к двери.
Никто ничего не говорил: казалось, больше говорить стало не о чем, все темы для разговора уже обговорили или исчерпали, – и один за другим они двинулись по коридору: молчаливая процессия, не издававшая иных звуков, кроме постукивания каблучков шедшей рядом Кэй да едва различимых шагов обутой в тапочки Мэри. Длинный коридор не был территорией неведомой, только вчера он трижды прошел его из конца в конец, а днем раньше – еще дважды, но сейчас память вернулась к той первой ночи, к тем светящимся вехам по голубому небу. Постигая реальность, он глянул вверх, узнавая полусферические колпаки светильников и убеждаясь, что в их свете потолок и вправду отдавал голубизной.
– Прощайте, мистер Уайлдер, – услышал он, проезжая мимо поста на этаже, повернул голову, обменялся улыбками и взмахами рук с дежурной медсестрой, добавившей вдогонку: – Счастливо вам, – пожелание явно искреннее, едва ли не чересчур, напоминание о том, что оно ему, может быть, и пригодится. Глубоко вдохнув воздух, Джадд медленно-медленно выпустил его.
– Возможно, нам придется подождать немного, – предупредила Кэй, когда они приблизились к вестибюлю. – Доктор Карр был занят, но просил передать, чтобы его вызвали. И я понимаю, что тебе захочется попрощаться с ним.
Он собрался сказать, что уже попрощался, вчера вечером, но промолчал, сознавая теперь, как не сознавал прежде, что это конец, полный и окончательный, вызывающий мрачное предчувствие, схожее с ощущением брошенности на произвол судьбы, без средств к существованию, без поддержки. Они уже вышли в вестибюль, безлюдный, если не считать женщины за пультом, которая бодро известила:
– Он уже идет, миссис Уайлдер.
– Благодарю вас, – сказала Кэй.
Они подождали, молчание делалось все более тягостным, и наконец Кэй прервала его, нервно выговорив:
– Может, мне лучше пойти вперед и подогнать машину поближе к входу?
– Можно и так.
– Я вернусь, – бросила Кэй, с силой открывая входную дверь.
По-прежнему стоя сзади, Мэри покаянно запричитала:
– Я так сожалею о том, что сегодня утром было, мистер Уайлдер.
– Сожалеете? О чем?
– Все так перемешалось, – сказала она. – Я полагаю, что просто слишком разволновалась.
– Ну и что? День-то важный. Вы не были бы человеком, если бы не взволновались.
– Наверное, так, – произнесла она, стараясь поверить его словам. – Просто так получается: ведь нечего же бояться, я понимаю, нет ничего такого, а я боюсь.
Полуобернувшись, Джадд увидел ее руку, лежавшую на рукояти кресла, и накрыл ее своей.
– Не надо беспокоиться, все у вас будет хорошо.
Мэри стояла слишком далеко сзади, чтобы видеть ее лицо, он не видел, как изменилось выражение на нем, а потому и совершенной неожиданностью стал для него бурный поток слов:
– Ой, мистер Уайлдер, даже не знаю, как мне быть без вас. Вы самый-самый, совершенно чудесный человек, какого я только знала. Если бы не вы…
– Забудьте об этом, – сказал он, сжав ее руку, и тут же убрал свою, заметив, что женщина за пультом искоса наблюдает за ними.
