5. Римская империя евреев
Что касается евреев, то им со своими древностями еще придется серьезно разбираться. Ветхозаветные притчи, судя по современным исследованиям, к нынешним евреям не имеют никакого отношения. Это присвоенное предание, приписанная себе чужая история. Чья? Это вопрос науки, на который пока нет ответа. Ясно только, что это история не еврейская.
А. Савельев. «Блуждания между расизмом и космополитизмом»
Становится очевидным, что саддукейская пропаганда не могла стать причиной антисемитских настроений. В то же время не подлежит сомнению, что причина этому все-таки имелась и была связана с определенными функциями, выполняемыми евреями в обществе. Иначе пришлось бы согласиться с С. Аурье, приписывающим евреям некие специфические национальные черты, изначально сделавшие их отщепенцами в глазах окружающих. «Я определенно примыкаю к той группе ученых, — заявил он в духе популярной в сионистских кругах теории «богоизбранности», — которые, исходя хотя бы из одного того, что везде, где только ни появляются евреи, вспыхивает и антисемитизм, делают вывод, что антисемитизм возник не вследствие каких-либо временных или случайных причин, а вследствие тех или иных свойств, постоянно соприсущих еврейскому народу»
[36].
Нетрудно заметить, что такой подход закрывает доступ к решению вопроса о роли и месте еврейства в Древнем мире. Ибо если и есть у евреев национальные особенности, то это не причина, а как раз следствие той роли, которую потомки Авраамовы играли в обществе в разные моменты своей истории — роли, которая и сделала их отщепенцами в глазах окружающих.
Я сейчас не буду отвлекаться на рассмотрение теории «еврейского гена», связанной с позицией С. Аурье и являющейся современным выражением упомянутой доктрины «богоизбранности». Ее ошибочности и так уже уделено достаточно внимания, в том числе и в моей предыдущей работе
[37]. Отмечу только, что эта, некогда очень популярная, теория сейчас активно теряет своих приверженцев, как, впрочем, и любая другая расовая доктрина. И политкорректность, то есть табу на теории такого рода, негласно действующее в ученом мире со времен Второй мировой войны с ее Холокостом, здесь ни при чем. Речь идет о чисто гносеологических просчетах, связанных с преувеличением роли генотипа в формировании нации.
Но за что же все-таки евреи подвергались и подвергаются дружному охаиванию? Что тому причиной, если не ростовщичество, не иудейская доктрина, не ущербные национальные особенности? Вопрос этот, как можно будет увидеть позже, связан с проблемой социальной ниши, которую евреи занимали в прошлом. Поэтому, собственно, я и пытаюсь найти на него ответ.
И частично на него я уже ответил. Евреи были верхушкой общественной пирамиды, кастой управленцев, своего рода дворянством. Становится понятным и то, каким именно обществом они управляли. Все указывает на то, что это Рим. Тот Рим, чей облик во многом совпадает с описанием в источниках Древнего или Первого Рима или Римской империи дохристианского периода, павшей под ударами варваров. Только вот считать, что империя евреев полностью умещалась на территории этого летописного Рима, будет неправильно. Речь идет о государстве вселенского значения, что следует уже из самого его названия («Рим» — это «мир», если читать это слово по-арамейски, т. е. справа-налево), государстве, расколовшемся надвое (а то и натрое, если учесть исламскую составляющую) в результате религиозной распри. Придать этому первогосу-дарству очертания более поздней Западной Римской империи со столицей в итальянском Риме постановили позже, в этом самом итальянском Риме, с понятной целью обосновать свое первородство, а с ним и свои претензии на его материальное и духовное наследие Империи
[38].
Что касается варваров-ариан, то их подлинная роль в римской истории также передана не совсем корректно. Набеги на праматерь всех государств, конечно, были, но не только с грабительскими намерениями. Без религии опять-таки не обошлось. Экспансия осуществлялась под лозунгами приведения религии Рима в соответствие с христианскими идеями. Это, собственно, и явилось одной из причин указанного раскола империи.
Но если Империя эта была еврейской, то, значит, и язычество римлян — миф? Вот именно. То почитание разноплеменных богов, божков и духов, которое старательно приписывают римлянам хроники, только на первый взгляд являлось язычеством. При более пристальном рассмотрении в нем угадывается монотеизм саддукейского толка. При этом даже не требуется обращение к закрытым источникам.
Вот, например, как отвечал на вопрос «Каковы же были те боги, которым римлянин нес свои скромные знаки почитания?» о. Александр Мень.
«От арийских пращуров он (римлянин. — ГК.) унаследовал культ верховного бога Дьяушпитара, которого именовал Дивус Патер, или Юпитер. Этот бог считался владыкой неба, света и грозовых бурь. Его призывали под сенью старых раскидистых дубов, у камней и гротов. Со времен Ромула главным местом поклонения Юпитеру стал Капитолийский холм. Туда, на открытую ветрам скалу, поднимался народ, чтобы совершать древние обряды предков.
В Юпитере видели не просто одного из богов, пусть даже и главного. Он казался чем-то большим. «Все полно Юпитером», — говорил Вергилий, выражая в этой формуле изначальную веру римлян. А другой поэт называл Громовержца «прародителем, матерью богов, Богом единым». (Здесь и далее выделено мной. — Г.К.) Впоследствии языческий богослов Варрон пытался даже сблизить религию Юпитера с учением стоиков о мировой душе. «Он есть един, — писал Варрон о Юпитере, — и в то же время — все, ибо мир один и в нем одном все».
Разумеется, нельзя приписывать такого рода монистическую философию крестьянам Аациума. Им были малодоступны отвлеченные идеи, однако по существу Вар-рон довольно точно обрисовал суть старой латинской религии.
Божественное у римлян именовалось также Numen. Этим же словом обозначали не только высшее Начало, но и множество богов. На вопрос, откуда они появились, римлянин мог ответить примерно так: Numen дробится на бесконечные явления и события; колос и облако, вода и огонь, смелость и любовь, беда и удача — все это numina. Построением мостов через Тибр, выходом в поле, отпиранием дверей, началом войны, да и почти всем управляют специальные боги; одна только пора младенчества человека подведомственна сорока трем numina.
Подобное разложение единобожия свойственно многим религиям, но Рим и тут обнаруживает своеобразие. В то время как большинство язычников представляли себе богов человекоподобными, римляне долго противились антропоморфизму. Им казалось уместнее сохранять древнейшую символику фетишизма, нежели наделять богов чертами смертных. Юпитера, например, они чтили под видом кремня, Марса — под видом копья, Весту — в виде пламени. Тем самым как бы выражалась вера в Божество, пребывающее по ту сторону человеческого. Римлянин интуитивно ощущал здесь тайну, постичь которую люди не могут, если она не воплощается в конкретных явлениях.
