Как видно, сбор сей имел целью отвратить малороссов от православия и возжечь в них любовь к униатству. Но главное не это. Отрывок выявляет истинную причину ненависти к евреям. «Богоизбранные» вдобавок ко всем своим многочисленным заслугам занимались еще и откупом налогов, мытарством — занятием, ставшим впоследствии синонимом причинения мучений («мытарить», то есть «мучить»). Понятно, что на теплые чувства со стороны объектов этих деяний они не могли рассчитывать. Можно сказать даже больше: откуп налогов стал той красной чертой, перейдя которую, еврейство на долгие годы вперед обеспечило себе имидж «племени Антихристова».
Что особенно любопытно, «племя» это выступает здесь в совершенно нехарактерной для него роли — в роли силы, способной склонить самые буйные головы. Можно представить в обличье грозного откупщика кого угодно, только не пейсатого Мойшу с Талмудом и счетами под мышкой. Ибо откуп налогов — это даже не их сбор. Сборщик налогов просто выполняет задания власть имущих, пользуясь их покровительством и военной поддержкой, для чего, наверное, ему достаточно иметь только указанные счеты и бухгалтерскую книгу. Откупщик же собирает налоги на свой страх и риск, предварительно заплатив государству за право заниматься этим бизнесом. И для этого ему уже недостаточно обладать навыками счетовода, ибо бизнес сей достаточно небезопасен. Откупщик старался заработать сверх того, что было уплачено государству, и в большинстве случаев драл с налогоплательщика, что называется, «три шкуры». Понятно, что это связано было с риском получить соответствующий отпор. Если же учесть, что на военную поддержку государства ему рассчитывать не приходилось, то нетрудно представить, какими в действительности были его профессиональные навыки. Древние сообщества мытарей на самом деле представляли собой вооруженные до зубов банды и даже армии рыцарей (рутьеров, рейтаров, рейдеров; от «рейд» — военный поход за добычей). В традиционной истории они помимо прочего получили название «военно-монашеских орденов» — организаций, представляющих собой странное на первый взгляд сочетание миролюбивого жречества с воинственным всадничеством.
Такими и были в далеком прошлом евреи, точнее, израильтяне, поскольку и слово «еврей», и навеваемый им образ худосочного Мойши с Талмудом под мышкой отражают, скорее, современное состояние этого удивительного, многоликого сообщества. Самое замечательное здесь то, что, судя по отрывку, сообщество это обнаруживало следы былого влияния даже в XVII веке, когда, как нам рассказывают историки, об иудаизме в качестве мировой религии уже не было и речи и иудеи, заклейменные обвинением в «убийстве Христа», превратились в несчастный, отовсюду гонимый народец.
В свете этого становятся понятными и причины неистовства восставших парижан в отношении статуй израильских царей. Видимо, не такими уж и «древними» были эти «цари», как выясняется. Видимо, свежи еще были воспоминания об их лихоимстве.
С этим согласны и другие исследователи: «Чем библейские цари не угодили революционерам, традиционная история не объясняет. Есть мнение, будто всякое упоминание о царях и королях приводило людей в ярость. Вот они и пытались достать эти статуи. Если даже согласиться с тем, что революционная стихия пробуждает в людях отнюдь не лучшие чувства, искусственность подобных объяснений очевидна. Скорее всего, толпа в те времена еще полностью воспринимала Израиль и королевскую династию как единое целое. 28 Израильских царей были в ее представлении предками свергнутого монарха»
[46].
Но все это пока только рассуждения. Конечно, примеры из Средневековья и Нового времени весьма убедительны и даже простая экстраполяция их в прошлое дает неплохие результаты. Однако для полной убедительности недостает примеров непосредственно из самой «античности». Попытаемся же в истории, которая известна нам под названием «древнеримской», найти подтверждение «мытарской» сущности евреев.
Как я уже отметил, историки единодушны в подчеркивании абсолютной идентичности положения евреев в так называемой «античности» и Средневековье. Они это делают напрасно. Практически уже современная, сформированная по национальному принципу средневековая диаспора евреев вовсе не тождественна ее «античному» аналогу, на самом деле представляющему собой укрепленное поселение, за крепкими стенами которого мытари и жрецы прятались от народного гнева.
Выясняется также, что эти господа в этническом плане ничем от остальных граждан Рима не отличались, и если и назывались «евреями», а не «римлянами», то только по причине своей принадлежности к высшему сословию.
Это, конечно, не говорит о том, что они не являлись римлянами. Еще как являлись. Римляне, если рассматривать Рим как метафору вселенскости, мира, ведь это тоже «люди без Родины», как сейчас иногда называют евреев.
Если наша гипотеза верна и евреи действительно представляли собой администрацию империи, в функции которой помимо обращения туземцев в имперскую веру входил и сбор налогов с завоеванных территорий, то должны существовать какие-то проявления «еврейскости» в повадках и облике летописных сборщиков (откупщиков) налогов в Риме. Попробуем же их отыскать.
Вот что известно о римских откупщиках. Именовались они публиканами, т. е. ведающими государственным имуществом (от лат. publicum — общественное имущество). При всем том, что необходимость в сборе налогов существовала всегда, деятельность публикан часто с трудом можно назвать созидательной. Многие даже сравнивают ее с ограблением провинций. Дело в том, что пик этой деятельности пришелся на период республики, когда Рим представлял собой рыхлую конфедерацию городов-полисов, слабо связанных с центром, и наладить эффективное руководство провинциями в таких условиях не представлялось возможным. Уже само привлечение к сбору налогов частных откупщиков свидетельствовало о слабости системы и создавало огромный простор для злоупотреблений. Но выхода другого не было, чем и пользовались публиканы, стараясь не только оправдать вложенные суммы, но и извлечь из них барыш.
При этом говорить о какой-то особой алчности этих господ не приходится. Повторяю, само несовершенство системы, отсутствие действенного контроля со стороны центра создавало простор для злоупотреблений, тяготы от чего ложились целиком и полностью на плечи населения провинций.
Дополнительным стимулятором активности откупщиков являлись ограниченные сроки действия права на откуп. Сроки различались в зависимости от типа откупа. Право на откуп налогов обычно предоставлялось сроком на год. Понятно, что являясь по сути временщиком, не заинтересованным в процветании провинции, откупщик старался выжать из нее за этот период максимум возможного. Известно замечание Тита Аивия по этому поводу: «ubi publicanus est, ibi aut jus publicum vanum, aut libertas sociis nulla», что в переводе с латинского означает: «где откупщики, там либо право государства бессильно, либо союзники не располагают свободой».
Зачастую «подельником» публикан выступал наместник провинции или проконсул. Деятельность последнего также не была особенно регламентирована, что позволяло ему использовать служебное положение ради обогащения, часто — беззастенчивого. Тем более что жалованья в Риме проконсулам не платили. Видимо, считали их положение и без того достаточно почетным и выгодным. И действительно, провинция должна была содержать проконсула и его свиту за свой счет, предоставлять ему бесплатно услуги, транспорт и т. д., не говоря уже о всевозможных подношениях и подарках, не входящих в перечень официальных благ.
