Капрара Дж., Сервон Д. 2003, с. 390–391
Как отмечает Эллсуорт (Ellsworth, 1994), теории оценки не способны объяснить такие феномены, как влияние на эмоциональное состояние музыки, которая может быть источником богатого эмоционального опыта при отсутствии оценки относительной значимости музыки, или известный факт, что прекращение одного эмоционального состояния (например, страха) вызывает противоположное состояние (например, облегчение) при отсутствии соответствующих оценок (Мауро
[21]; Соломон
[22]).
Детальный критический разбор концепции Лазаруса дал И. А. Васильев (1976). Оценивая в целом эту концепцию как шаг вперед на пути сближения эмоции и действия, эмоциональной сферы и поведения, он делает и ряд замечаний. Наиболее существенные, на мой взгляд, следующие.
1. Эмоция появляется не только в конце познавательной деятельности как ее итог, но и в ходе познавательной деятельности, способствуя ее успешности. Лазарус это игнорирует.
2. Имеется два значения понятия «оценка», в одном из которых эмоция сама выполняет оценочную функцию (эмоциональная оценка). Лазарус не соотносит свое понимание оценки с существующим в психологии, что создает неопределенность в ее трактовке.
3. Лазарус доказывает зависимость возникновения эмоций от оценки, используя в экспериментах примитивную познавательную деятельность. Поэтому действительные процессы оценки остаются в концепции автора гипотетическими.
4. Лазарус, отождествляя мотивацию только с побуждением, т. е. сузив это понятие, не совсем обоснованно критикует мотивационную теорию эмоций. (Это бросается в глаза; ведь приведенная выше схема сама напоминает этапы развертывания мотивации.)
5. Если эмоция является конечным этапом процесса оценки, то остается не объясненным, для чего она нужна.
Наконец, вряд ли оправданно связывать возникновение эмоций только с познавательной активностью.
В еще одном варианте когнитивной теории эмоций (Ортони и др.
[23]) утверждается, что только вербальный фактор (язык и самоотчет) имеет отношение к механизму вызова эмоциональных переживаний. При этом физиологические и поведенческие проявления эмоций считаются только сопровождением или следствием этих переживаний. По Н. Фрийда (Frijda, 1986), нейрофизиологический механизм не способен вызвать эмоции, он лишь создает условия для них.
К. Изард (Izard, 1993) отмечает, что процессы обработки информации могут быть не только контролируемыми сознанием человека, но и автоматическими. А раз это так, то некоторые информационные процессы, порождающие эмоции, могут и не быть когнитивными. Поэтому Изард делает вывод, что когнитивная оценка – важный процесс в переживании эмоций, но не единственный.
К такому же выводу приходят и другие авторы. Отмечается, что оценивание и вызов им эмоций может происходить без осознания человеком оценочных процессов (Гринвалд, Бейнаджи
[24]). Согласно когнитивно-опытной Я-теории (Эпштейн
[25]), эмоциональные реакции определяются автоматическими когнитивными оценочными процессами о реакциях, желательных в данной ситуации.
Вайнер (Weiner, 1985) разработал атрибутивную теорию эмоций, согласно которой основная роль в возникновении эмоции той или иной модальности состоит в определении субъектом причин полезности/вредности той или иной ситуации и события. Например, если виновником непрятных событий я считаю самого себя (внутренняя атрибуция), то у меня возникает стыд, а если я считаю, что виновен кто-то другой (внешняя атрибуция), то у меня возникают гнев, презрение.
Когнитивно ориентированной можно считать в какой-то степени и «коммуникативную теорию эмоций» (Отли, Джонсон-Лейрд
[26])
[27], согласно которой осознаваемая или неосознаваемая оценка приводит к появлению сигнала для возникновения той или иной базовой эмоции. Имеются и другие современные теории, которые, однако, касаются второстепенных вопросов и лишь уточняют прежние представления сторонников когнитивного подхода к эмоциям.
Когнитивные теории не учитывают наличие эмоций, возникающих безусловно-рефлекторно. Даже Шехтер, создавший когнитивную теорию эмоций, говорил, что вряд ли мы будем заниматься когнитивной интерпретацией ситуации, если неожиданно столкнемся в лесу с медведем. Биологически значимые стимулы являются источником различных эмоциональных переживаний. По крайней мере, все переживания, связанные с эмоциональным тоном ощущений (приятное – неприятное, боль и т. д.), вызывают эмоциональное реагирование сами по себе, без когнитивных процессов. Многие эмоции не требуют участия коры головного мозга и процессов осознанной переработки информации. Дж. ЛеДокс (LeDoyx, 1989) показал, что при удалении у крыс зрительной и слуховой коры реакция страха возникает при возбуждении подкорковых структур таламуса и миндалины. Таким образом, часто мы сначала ощущаем, переживаем ощущение и только потом узнаем и понимаем то, что мы переживаем. Следовательно, путь возникновения эмоции может быть не только таким, как описывается когнитивными теориями:
когнитивный процесс (приписывание) => эмоция,
но и таким:
ощущение – эмоциональная реакция => когнитивные реакции =>
=> усиление эмоционального реагирования.
…Истолкование по меньшей мере нескольких эмоциональных переживаний может и не потребовать оценки. Далее, переживание бурного возбуждения без какой бы то ни было причины не приводит к нейтральному, недифференцированному состоянию, как допускает (когнитивно-оценочная) теория. Представьте, что прямо сейчас ваше сердце забьется сильнее, дыхание участится и станет неглубоким, мышцы груди напрягутся, а ладони станут потными. Какое истолкование вы дадите этим симптомам? Удивитесь ли вы, узнав, что люди обычно интерпретируют необъяснимое физическое возбуждение отрицательно, как признак того, что что-то не в порядке? Вдобавок в поисках объяснения люди склоняются к обнаружению раздражителей, которые объяснят и оправдают это отрицательное истолкование (Marshall and Zimbardo, 1979; Maslach, 1979).
Еще один критический отзыв в адрес когнитивно-оценочной теории эмоций исходит от Роберта Зайонца, продемонстрировавшего условия, при которых можно иметь безосновательные предпочтения и чувствовать, не зная, почему чувствуешь (1980, 2000). В ходе обширной серии экспериментов с эффектом мгновенного предъявления испытуемым предъявлялись разнообразные раздражители вроде иностранных слов, японских иероглифов, наборов чисел и незнакомых лиц. Эти предъявления были столь мимолетными, что объекты невозможно было распознать. Все же испытуемым удавалось указывать некие предпочтительные для них объекты, хотя они и не знали, почему одни понравились им больше других. Объекты, повторявшиеся чаще других, вызывали наибольшую симпатию; однако это возрастающее предпочтение… возникало вне связи с сознательным распознаванием объектов испытуемыми.
