И тут мальчик; начал шепотом раскрывать все тайны Стоуни Кроуфорда.
Хотите знать, что он ему нашептал?
ОН ПРОШЕПТАЛ:
«ДАВНЫМ-ДАВНО, МНОГО ЛЕТ, ТОМУ НИЗАД НА БЕРЕГУ МОРЯ СТОИЛИ ДЕРЕВУШКА…»
Тайна нашего рождения — это тайна тех, кто привел нас в этот мир…
Томас Монтагю-младший «Семь печатей человечества», 1884
Глава 3
Я РОДИЛСЯ
1
…И в этой деревушке случались удивительные события — по крайней мере один раз точно, хотя, возможно, нечто необыкновенное происходило неоднократно. А может быть, ничего подобного и не было — никогда не поймешь, есть ли в легендах хоть доля правды или все они сплошная выдумка, передаваемая из уст в уста суеверными людьми. В прошлые времена о Стоунхейвене слагали множество преданий, некоторые из которых дошли и до наших дней. Одно из них возникло много лет назад и прекратило свое существование только вместе с самим городом. Те, кто жил на окраинах, видел шквал, слышал шум ветра и на себе ощутил его силу, утверждали, что Господь своей дланью стер Стоунхейвен с лица земли. История, о которой повествует предание, началась гораздо раньше, чем появился на свет Стоуни Кроуфорд.
Поселение Стоунхейвен было основано в году тысяча шестьсот сорок девятом. Представьте, каким тогда было побережье с непрерывной зубчатой полосой девственных лесов и отвесными скалами, каким богатым было море. Рядом с тем местом, название которого на непроизносимом языке индейцев племени пекот означало «Иди один», возникло всего несколько новых поселений. В тот год Карл I лишился головы, а Джон Хайнес был назначен губернатором Коннектикута. Те акры, на которых теперь стоит городок, а также и те десять акров плодородных полей рядом с болотами, где позже расположился поселок Векетукет, были изначально дарованы Сайласу Крауниншильду — переводчику, знавшему языки индейских племен, разорившемуся представителю джентри
[9] из английского графства Сассекс. Несмотря на то что эта территории была признаны исконной вотчиной пекотов и служили отличным убежищем для индейцев и преступников, к тысяча шестьсот пятидесятому году Крауниншильду удалось прирезать себе приличный кусок побережья. За ним с севера пожаловали и другие изгнанники — всего несколько семей, — которые со своим золотом, слугами и мечтой взрастить самого безупречного пуританина расселились по берегу залива Массачусетс. Впоследствии эти земли получили название Коннектикут. Здесь прекрасно ловилась рыба, а особенное местоположение Стоунхейвена (мыс торчал, словно большой палец, отогнутый чуть к югу между несколькими прибрежными островами) делало его идеальным местом для поселения. Общеизвестно, что местные индейцы-пекоты в целом были настроены дружелюбно: никто из аборигенов не возражал, когда переселенцы забрали себе земли от лесов Векетукета до самого моря. Пекоты не селились в тех местах, хотя свежеиспеченные хозяева сочли их весьма удобными для жизни. В те дни поселение состояло из семи домов, выстроенных вокруг главной площади. Разнообразные эпидемии, возникавшие на побережье каждым долгим жарким летом, нещадно косили людей, уменьшая и без того немногочисленное население новоявленной деревушки, но дети рождались в изобилии, а вместе с ними вновь и вновь пробуждалась надежда на будущее. Шли годы, стычки и восстания влекли за собой разного рода изменения в жизненном укладе поселения, а само оно разрослось почти до двух сотен домов и превратилось уже в городок.
В начале девятнадцатого столетия сюда прибыли испанские и португальские рыбаки, благодаря которым рыбный промысел был поднят на неведомую ранее высоту. Однако они селились в основном за пределами городка, рядом с лесом Векетукет, поскольку купить недвижимость в границах городка уже тогда было непросто. Еще в восемнадцатом веке местные власти приняли постановление, ограничивающее размеры поселения, и с тех пор оно ни разу не пересматривалось. Лишь летние особняки на мысе Джунипер вырастали как грибы, но только потому, что земля там не считалась городской.
Популярный романист начала двадцатого столетия Арланд Бишоп опубликовал в журнале «Либерти» небольшую статью о прелестях Стоунхейвена. У Бишопа был дом на берегу бухты, и своим восторженным описанием красот этого удивительного тихого местечка он надеялся завлечь сюда нью-йоркских приятелей. Но обитателям городка не очень-то польстили его описания, такие, например, как «цветовая палитра здешних мест напоминает Новую Англию и в то же время почти абсолютно бесцветна», или сомнительная похвала горожанам, которые в своей лености не спешат ремонтировать собственные дома «Крыши протекают, ступени рушатся, обивка коробится, но эти дома похожи на своих обитателей: крепкие, долговечные, готовые дать отпор любому».
Прапрапрапрадед Стоуни Кроуфорда командовал таможней, расположенной в центре города, а дед Стоуни не раз рассказывал ему, когда был жив, и о старом свинарнике, и о великом пожаре на Лэндс-Энд, и о снежной буре тридцать второго года, когда Стоунхейвен едва не смыло в море, и о том, как однажды бухта внезапно замерзла и жившие в ней лебеди оказались в ледовом капкане, так что деду с еще четырьмя молодыми людьми пришлось взять ружья и избавить птиц от мучений. «Как же мы плакали! — вспоминал дед. — Их перья были такими чудесными. Мысль о том, что придется уничтожить такую красоту, приводила нас в ужас, но они страдали, и другого выхода не было».
— И им пришлось умереть? — спросил как-то четырехлетний Стоуни.
Он любил сидеть на коленях у деда и, глядя снизу вверх на сгорбленного старика, от желтоватой кожи и поседевших волос которого исходил смешанный запах виски и сигар, слушать его рассказы, заглядывать в смеющиеся глаза, дотрагиваться до серебристых волос.
Дед потрепал его по макушке.
— Все мы умираем, малыш. И я тоже когда-нибудь умру.
— А я никогда! — заявил Стоуни с твердым намерением сдержать слово.
Когда деда не стало, мир Стоуни Кроуфорда переменился. Однако еще в те времена, когда его отец и в мыслях не держал возможность появления Стоуни на свет, некоторые события в корне изменили мир всего Стоунхейвена.
2
За много лет до рождения Стоуни в одной далекой стране сорокадвухлетний мужчина стоял перед входом в некую пещеру, внутри которой когда-то был монастырь. Множество монахинь пропели в этих темных норах большую часть своей сознательной жизни, но около сотни лет тому назад, бросив все свое нехитрое имущество, покинули мрачные подземелья.
Человек немного постоял, а потом, освещая путь тусклыми фонарями, вместе со своими работниками вошел внутрь, абсолютно уверенный в том, что в этих скалах сокрыто великое, позабытое всеми сокровище.
Он приехал осмотреть то, что рабочие обнаружили под сложенной из грубо обтесанных камней часовней в самом сердце пещеры. Внутри похожей на янтарь субстанции — затвердевшей смолы — покоились кости какого-то существа из давних тысячелетий. Суеверные горожане называли это существо «драконом». Археологи, прибывшие из далеких стран, сходились во мнении, что находка может быть останками какого-нибудь динозавра. Как только возникли первые слухи о странном ископаемом, этот человек вылетел из Лондона первым рейсом, на который удалось заказать билет, затем, в Париже, взял напрокат машину и ехал без остановки всю ночь, пока не добрался до заброшенной, обезлюдевшей деревушки. С самого рассвета он отправился на поиски рабочих и через три часа собрал подходящую команду. Мужчина знал, что должен как можно быстрее заполучить то, ради чего приехал, поскольку вскоре появятся другие желающие.
