Вэн передернул плечами.
— Сучка еще и богата. Класс!
— Парень, от нее жди одних неприятностей, — прошептал Ричи. — Не лезь к ней. Она из Краунов. Скверная семейка.
— Да пошел ты, — пробормотал Вэн.
И тут она остановилась, глядя на парней.
Вэн закрыл глаза, едва не впадая в ступор.
Когда он открыл глаза, она улыбалась ему. Это было как благословение.
Она улыбалась и кивала, будто знала, о чем он думает.
Будто знала, о чем он думает, и нисколько не возражала.
Он встал, отряхивая джинсы, отдал банку с пивом приятелям и зашагал на другую сторону улицы.
3
Представьте себе картину.
Вы семнадцатилетний парень с вечной эрекцией, у вас уже были девчонки-подростки, девчонки, лежащие бревном на засаленном матрасе, пока вы пытаетесь в них войти, или девчонки, провонявшие доками, девчонки, у которых размазывается косметика и под ней оказываются обветренные губы, маленькие глазки и кожа не то чтобы в оспинах, но и не гладкая…
Девчонки вроде Брэнды Уитли с ее нелепыми грудями, с привкусом ракушек, с этой ее манерой поскуливать, когда вы подбираетесь к финалу…
И вот вы видите девушку, которая, кажется, только что сошла с какой-нибудь голливудской киноленты, с совершенным телом, уверенную в собственной сексуальности, с аурой, обволакивающей ее словно лунное сияние. Вместо духов от нее веет гормонами, и где-то там лежит заветная цель, место, в которое вы мечтаете попасть, которое для вас все равно что райские кущи.
И тогда в голову вам приходит мысль: «А что, если она освободит меня от этого жалкого существования?»
4
— Как тебя зовут?
— Диана.
— Диана — а дальше как?
— Краун.
— Ага, я так и подумал.
— Ты знаешь наших?
Вэн едва не засмеялся. Она так произнесла это: «Ты знаешь наших?», что можно было подумать, будто речь идет не о семье, а о целом племени. Богачи совершенно не такие, как остальные люди. Все эти летние курортники не такие. Они не принадлежат миру, где живут Вэн и его семья, а также прочие семьи, обитающие в городе круглый год. Они существуют рядом и в то же время совершенно обособленно. Летние курортники всегда были такими. Они приезжают из Нью-Йорка, из Вашингтона, иногда даже из Англии. У них не бывает лодок, а только шлюпки. У них не поденщицы, а прислуга. У них не деньги — у них состояние. И еще у них не дом, а дома. Дома повсюду. Один для работы, другой для летнего отдыха, третий для зимы. Эти Крауны были из таких, Крауны были богаты. Какой-то Краун в конце девятнадцатого века ограбил поезд где-то на севере, потом другой Краун во времена сухого закона возил контрабандой спиртное из Канады, еще один Краун в тридцатые годы заведовал фондами нацистской партии. Однажды в журнале «Лайф» была опубликована фотография, на которой Фредерик Краун стоял рядом с Гитлером и Евой Браун, а под фотографией подпись: «Крупный магнат Краун празднует Пасху с фюрером». Подобный факт должен был бы дискредитировать Краунов, но на самом деле никак не повлиял на их репутацию. Они наживались на войне, они наживались на мире. В сорок пятом году Крауны даже основали фонд помощи беглым евреям, а затем, в шестидесятом, Майкл Краун заново начал производство на давно закрытых текстильных фабриках на реке Монангетоуга, штат Пенсильвания, и принялся выпускать моментально ставшие популярными хлопчатобумажные рубашки. Крауны отличались от других, и каждый в Стоунхейвене знал это. Это была семья, обладавшая невероятной властью, владевшая: собственностью повсюду. Вэн слышал, что им принадлежит половина магазинов на Уотер-стрит, если не все.
И вот перед ним Диана Краун, в блеске всех своих капиталов, ее волосы унизаны жемчужинами, ее груди обрамлены золотом. Вэн с трудом находил в ней сходство с настоящей девчонкой, потому что ни у одной девчонки из тех, с кем он спал, не было такого светящегося лица, не было бедер, словно умоляющих, чтобы он сжал их своими руками. Выглядела она не просто стильно и роскошно, а так, будто знает, почему Господь даровал ей это тело, эти сиськи, эти губы и этот огонь, горящий в ее глазах.
Вэн до сих пор имел бедных девчонок или девчонок из среднего класса, он пытался соблазнить каждую местную девицу. Ему это удавалось далеко не всегда. Однако прежние подружки — бренды и мэрилин — принадлежали тому миру, который Вэн хорошо знал и где не было ни одной, похожей на Диану Краун. Он никогда не лазил под юбку таким, как Диана Краун. Земное видение, состоящее из тщательно отобранных здоровых генов и некой врожденной интеллигентности, упакованных в обертку гормонального вампиризма. Вот кто она такая — вампирша. Он чуял это. Она хотела того, что такой парень, как он, только и мог дать девчонке: не денег, не положения в обществе, а жаркой плоти, которую и мечтал подарить ей Вэн.
И вот она демонстрировала ему себя. Такая простая. Такая близкая. Такая доступная.
— Я как-то летом работал у твоего отца.
Голос Вэна зазвучал глубже. Он опустил взгляд на ее ноги, а затем снова посмотрел ей в лицо, показывая, что оценил ее по достоинству. Его интересовали только два места, и оба они выглядели аппетитно.
— Точно, — сказала она.
— Мне казалось, вы всей семьей уехали после Дня труда.
— Не все. Кое-кто остался. Как тебя зовут?
— Вэн Кроуфорд.
— Вэн Гробфорд?
— Смешно. Ты забавная, мисс Краун.
— Не называй меня так, — сказала она замирая. — Диана. Зови меня Дианой.
— Как скажешь, Диана. Как тебе угодно. Дома все в порядке?
— Отлично.
— Ты собираешься остаться на всю зиму?
— Нет, только до первого ноября.
— Правильно, — кивнул Вэн. — Пока не похолодает. Вы же летние курортники.
— Именно, — произнесла она так сухо, что ее тон покоробил его.
Он хотел прямо здесь уложить ее, задрать это летнее платье ей на лицо и развести в стороны ее ноги. Он натряс бы из ее чресел серебряных монеток.
— Ты ведь думаешь кое о чем, верно? — спросила она. — Мне нравятся парни, которые думают. Сколько тебе лет, Вэн Гробфорд?
— Семнадцать. Почти восемнадцать. Будет восемнадцать через два месяца. Третьего декабря.
— Какой чудесный возраст. А как ты думаешь, сколько лет мне?
— Может, двадцать?
— Может быть, — согласилась Диана. — Ладно, пошли в машину. Нужно, чтобы кто-то помог мне закупить продукты. Не возражаешь, если я найму тебя на пару часов?
Вэн пожал плечами.
— Плачу двадцать пять долларов, — добавила она.
Потом, гораздо позже, после заезда в бакалейную лавку, после пары стаканов вина, Диана привела его на крыльцо летнего дома.
