— На межрасовом, будь добра. Веда наверняка не знает латыни.
— Ничего страшного, — тут же сказала я, почти уверенная в том, что хозяйская дочка только что отвесила какой-то обидный комментарий.
— Этой девчонке не хватает воспитания! — оглянувшись через плечо, проворчала раскрасневшаяся Людмила, чем подтвердила мои подозрения. Она стояла у плиты и вдохновенно помешивала на сковороде очередное угощение, наполнявшее комнату невероятным ароматом специй.
— Судя по всему, мне тоже, — едва слышно пробормотала я, пробуя похлебку.
Обычные домохозяйки никогда не готовили блюда национальной аггеловской кухни, и мама не являлась исключением. Так что прежде мне не доводилось пробовать подобную еду. На вкус суп оказался насыщенным, кисловатым, с приятной перчинкой.
Ели мы в тишине. И, казалось, достигли гармонии в единодушном молчании, когда Любава обратилась ко мне уже на межрасовом языке с легким акцентом:
— Правда, что имя «Веда» означает «русалка»?
— Кхм… — Я прикусила губу, не желая развивать тему о происхождении собственного имени. Кому же захочется признаваться, что матушка назвала ребенка в честь городской команды пловчих, выигравших общемировые соревнования в год рождения дочери?
— Тебя назвали в честь городской команды пловчих? — по-дружески полюбопытствовала лицеистка, и я подавилась похлебкой. — Значит, в точку попала?
— Люба! — одернула тетушка моментально развеселившуюся девчонку.
— Все нормально. Она права. — Я отхлебнула из стакана воды и вытянула ноги. Под подошву попало что-то твердое. — У моей матушки плохое чувство юмора.
— Хвост… — вдруг выдавил скривившийся Пересвет.
— Что? — Для интереса я пару раз похлопала находку каблуком.
— Ты топчешься по моему хвосту!
— О боже! — Я так поспешно подняла ноги, что с силой ударилась коленкой о крышку стола. — Извини!
— Пару лет назад Пересвет его сломал, и теперь хвост становится очень чувствительным в сезон дождей, — охотно поделилась сведениями Любава, с веселым озорством поглядывая на помрачневшего старшего брата.
Надеясь найти общий язык с колючим соседом, я с жаром подхватила:
— А я в детстве сломала руку, и теперь кости сильно ноют в морозы.
— Люба пошутила, — буркнул Пересвет, руша мои меркантильные планы найти между нами что-нибудь общее.
— Кхм… — От неловкости у меня загорелись даже уши. — Ясно…
— Чувствуешь себя лазутчиком во вражеском тылу, Птаха? — раздался из дверей веселый голос Стрижа.
Приятель, наконец добравшийся до фермы, с любопытством взирал на мои попытки освоиться в компании аггелов. Его появление рассеяло напряженную атмосферу, и у меня вырвался вздох облегчения. Тычась носом в ноги парня, в кухню пытался проникнуть промокший, измазавшийся в грязи пес.
— Стриж!!! — завизжала от радости Любава, вскакивая из-за стола. Дог испугался и разразился пугающим басовитым лаем. Началась суматоха. Когда чудовище наконец выдворили из дома во двор, из гостиной вышел Ратмир. Вид у главаря банды хороших парней был очень хмурый.
После шумной возни с псом и громких приветствий настороженная тишина, воцарившаяся на кухне, казалась неестественной.
— Почему так долго? — спросил Ветров-старший у брата.
— Сломался по дороге, — ответил тот и нервно повернул козырек кепки на затылок.
— Веда, ты поужинала? — обратился Ратмир ко мне, и я неопределенно пожала плечами. — Тогда пойдем.
Из-за преждевременно прерванной трапезы тетушка Людмила недовольно поджала губы, но встревать постеснялась. Вероятно, и в этом доме Ветров-старший пользовался непререкаемым авторитетом.
Гостиная оказалась небольшой, но уютной. Под потолком горел шар-светильник, заключенный в стеклянный плафон. На каминной полке в простых деревянных рамочках стояли фотоснимки родственников Людмилы. С удивлением я обнаружила фотографии совсем маленького Стрижа, пухлого и довольного жизнью крепыша. Самый центр экспозиции занимал портрет Ратмира.
— Садись, — обратился ко мне Ветров.
— Я не успела устать, — огрызнулась, копируя высокомерный тон, и скрестила руки на груди. Потом вспомнила, что эта поза означает неуверенность, и сунула руки в карманы. Чтобы рогатая сволочь не подумала, будто кто-то тут стушевался.
— Как хочешь. — Ратмир прочистил горло. — Перейду сразу к делу. Скажу вам обоим: это был первый и последний раз, когда госпожа Истомина вмешивалась в наши дела. Я ясно выразился?
Последовала долгая пауза. Видимо, обвинитель ждал наших клятвенных заверений в дальнейшем бездействии.
— Если ты закончил, можно мне высказаться? — не обращая внимания на испуганно вытянувшееся лицо Стрижа, спросила я.
— Я не закончил. Твоя задача, Веда, сидеть тихо и не чирикать. — Мужчина остановил на мне тяжелый взгляд, потом снова глянул на съежившегося мальчишку: — А твоя, Стриж, — следить за тем, чтобы она сидела тихо и не чирикала. Что в этом непонятного?
— С Птахой все в порядке! — попытался защититься парень.
— Это чудо, что с ней все в порядке!
— Послушай… — решила встрять я, намереваясь выступить в роли миротворца.
— Нет, это ты послушай! — рявкнул Ратмир, заставив меня испуганно моргнуть. — Ты останешься в живых, если сама не будешь лезть на рожон! Не вмешиваться, не задавать вопросов и выполнять приказы — вот залог твоей безопасности! Так почему я узнал от Дока, что вы вдвоем отправились в город, чтобы… что?! Своровать энергетик, за кражу которого сейчас дают не меньше десяти лет на рудниках?!
— Я помогла найти драконью кровь, потому что вам нужна была помощь.
— Нет, не нужна!
Пусть катится к лешему желание оставаться спокойной и рассудительной!
— Хорошо! Тогда объясню по-другому! — выпалила я и как будто со стороны услышала, что мой голос дрожит от ярости. — Ты считаешь, что я в безопасности, пока на моей руке браслет Гориана? Чудо, если мне эту самую проклятую руку не отрубят, чтобы его отобрать! Поправь, если я ошибаюсь, но вы с братом защищаете не меня, а браслет! И если в действительности всем совершенно наплевать на мою жизнь, почему я должна сидеть и ждать, когда за моей рукой придет какой-нибудь мясник?! Я хочу избавиться от браслета, чтобы выжить, и я действую. Теперь ясно?
В комнате повисла ошеломляющая тишина.
— Без обид, — наконец, сухо вымолвил Ветров, — но ничего более умного я от тебя и не ожидал!
— Да пошел ты, профессор недоделанный! — рявкнула я.
— Эй, ребята, остановитесь! — сделал попытку примирить нас Стриж. — Вы оба перегибаете палку!
Ратмир впился в меня разъяренным взглядом и, похоже, отчаянно старался не сорваться. Желтый ободок в черных глазах стремительно расширился. Между бровями прорезались твердые складки. Заходили желваки.
