— Я выиграл, — с улыбкой объявил победитель.
Одним рывком он поднял меня на ноги. Не удержавшись, я налетела ему на грудь и вдруг оказалась в кольце горячих рук. Ошарашенная неожиданными объятиями, я таращилась в угольно-черные глаза и тяжело дышала.
— Скажи, Веда, — щекоча дыханием, прошептал Ратмир, — как много интересного ты обнаружила, когда подглядывала за мной из кухни?
— Пошел ты! — Не понимая, почему почувствовала себя оскорбленной, я попыталась оттолкнуть нахала.
— Я тебя волную? — продолжал измываться тот, точно не замечал моей злости.
— Волнуешь?! — У меня вырвался смешок. — Кто кого? Ты меня? Хочешь знать, что меня волнует?! Мне не дает покоя мысль, что если бы не ты, я бы не оказалась в роли жалкой жертвы! Ясно?
Лицо Ратмира окаменело. В глазах появился холодок.
— Вполне. — Он разжал руки и развернулся, чтобы уйти.
— Ты куда собрался? — В ярости я схватила его за локоть и заставила развернуться. — Не смей уходить, когда я с тобой разговариваю!
Со всей силы, на какую была способна, я толкнула негодяя:
— Это тебе за то, что грозил мне самострелом!
Он послушно расставил руки, подставляясь под удары. Я шибанула мужчину кулаком в плечо. Вряд ли он ощутил боль, но все-таки отступил на шаг.
— Это за то, что я испугалась и надела браслет!
— Как скажешь… — тихо вымолвил Ратмир.
Он не пытался отпираться, просто давал мне спустить пар. Однако его спокойное и даже смиренное приятие моей истерики вызвало лишь новую вспышку гнева:
— А это за то, что я все еще смертельно напугана!
Размахнувшись, я врезала Ветрову кулаком в челюсть.
Голова мужчины мотнулась. На смуглой коже расцвел яркий след. Ошарашенная собственным поступком, я замерла.
Вдруг в лице Ратмира появилась знакомая жесткость. Он резко схватил меня за руки и с силой привлек к себе. Меня трясло.
— Тихо, Веда.
— Не смей называть меня по имени! — промычала я, едва сдерживая слезы. — Я начинаю думать, что тебе не наплевать на меня!
— Тихо.
Подчиняясь глупому порыву, я шмыгнула носом и покрепче прижалась к Ратмиру.
— Ты помнишь, что обещал меня защищать? — Из-за горького комка в горле голос надломился и стал тонким.
— Конечно.
— Не смей забывать об этом, потому что я тебе верю.
За нами огорошенно следили притихшие мальчишки.
Некоторое время мы стояли, тесно прижавшись друг к другу. Аггел позволил мне успокоиться в своих горячих объятиях. Незаметно я скользнула пальцами под футболку Ратмира и прикоснулась к рубцу от магической печати.
Неожиданно Ветров вздрогнул, выругался на языке аггелов и, схватив меня за плечи, отодвинул на расстояние вытянутых рук. Я ошеломленно уставилась на него. Глаза мужчины, мгновенно ставшие желтыми, выглядели пугающе.
— Что… что такое? — пролепетала я.
В гробовом молчании он направился к дому. Входная дверь громыхнула с такой яростью, что зажегся уличный светильник.
— Птаха, что случилось? — подскочили ко мне ребята.
— Я случайно дотронулась до его печати, — пояснила растерянно.
— Вот как? — Парни переглянулись. Стало ясно, что причина странного поведения Ратмира им понятна.
— Ему было больно? — попыталась выяснить я. — Или что?
— Или что, — стараясь подавить странную ухмылку, отозвался Стриж. — Поверь мне на слово, ему не было больно.
К вечеру, когда окрестности окутала приятная полумгла, стало совсем муторно. Магическая призма видения окончательно разрядилась, и мне осталось довольствоваться одолженной у Любавы сказкой для отроков о любви между юным эльфом и обычной человеческой девушкой. Чтиво было довольно скверным, но хозяйская библиотека не могла похвастаться богатым выбором книг на межрасовом языке.
Сидя на кухне, я услышала звук приехавшего автокара. Следом раздался грозный лай дога, встречавшего нежданных гостей. Немедленно распахнулась дверь в гостиную, где после обеда закрылись братья, и Ратмир быстро вышел на крыльцо.
Заинтригованная, я спряталась за коленкоровой занавеской и осторожно выглянула в окно. Посреди двора стоял тяжелый вездеходный автокар. Ветров уже открывал дверь, чтобы помочь водителю выбраться из салона. Поздней гостьей оказалась Свечка, одетая с иголочки, в ярко-красных туфлях с умопомрачительным каблуком. Складывалось впечатление, что на дальнюю ферму она заявилась ради свидания, а не ради работы.
Вдруг на кухне погас свет. Испуганно оглянувшись, я обнаружила Любу.
— Так тебя не заметят со двора, — пояснила девчонка, присоединившись ко мне.
— Ратмир поймет, что я за ним подсматриваю.
— Думаешь, он станет предъявлять претензии? — хмыкнула девочка, с упоением изучая визитершу. Парочка что-то эмоционально обсуждала, не торопясь войти в дом. Вдруг Свечка положила руку на плечо Ратмира, вероятно, пытаясь его успокоить. Со стороны жест выглядел крайне интимно, словно их действительно связывало нечто большее, чем просто рабочие отношения. В моей душе вспыхнула ревность.
— Они не любовники, — вдруг с высокомерной интонацией произнесла моя сообщница.
Я поперхнулась и, прочистив горло, проворчала:
— Если твоя мама узнает о нашем разговоре, она выставит меня из дома.
— А мы ей не скажем, — подмигнула Люба. Ее глаза светились в темноте. — Эта женщина не во вкусе Ратмира.
— А кто же в его вкусе? — не удержалась я от вопроса.
— Ты.
— Почему ты так решила? — Мнение девочки мне откровенно польстило.
— Ты не первая девушка, за которой он присматривает, но первая, которую он спрятал здесь. В доме, где вырос.
— Что? — От удивления у меня изогнулись брови.
— Наша мама приютила братьев, когда погибли их родители.
— Погибли? — тупо повторила я, недоумевая, как пустая болтовня двух сплетниц переросла в серьезный разговор о прошлом Ветровых. — Как они погибли?
— Не знаю точно, но тетя с дядей тоже носили знак четырехлистного клевера. Мама говорит, что те, кто им помечен, не живут долго. Она сильно переживала, когда увидела знак у Стрижа, а потом и у Рата…
— Зачем выключили свет? — вдруг раздался голос Ветрова-старшего. Под потолком вспыхнул световой шар.
Мы с Любавой настолько заговорились, что главный герой сплетен буквально застиг нас врасплох! Сконфузившись и проглотив язык, Люба состроила страшные глаза, точно просила меня вытащить нас обеих из неловкой ситуации.
— Без света удобнее подглядывать, — нахально заявила я.
