— Говорят, здесь есть кладовщики, — прошептала Ждана.
— А еще крысы, — вырвалось изо рта Здышко облачко теплого пара.
Промозглый холод заставлял жалко ежиться.
— Какой ряд? — едва слышно уточнила Ждана, вытирая влажные ладони о платье от известного портного.
— Четырнадцатый ряд. Сорок пятый стеллаж. — Очкарик сверился со смятой бумажкой. — Пятнадцатая полка.
В поисках нужного ряда мы двинулись по длинному проходу. Наши шаги эхом разносились по подземелью. Неожиданно между стеллажами мелькнула фигура кладовщика в форменном комбинезоне.
— Эй! — окликнула его Ждана, махнув рукой с выставленным пальцем, как будто пыталась остановить попутку на тракте.
Человечек с ящиком, полным звякающих банок, замер и хлопнул в нашу сторону белесыми ресницами.
— Послушайте! — обратилась сослуживица, но кладовщик с полубезумным видом сорвался с места, точно впервые в жизни слышал человеческий голос.
— Не послушал, — резюмировала я.
— И убежал, — вздохнул Здышко. — Как крыса.
К тому времени, когда нужный стеллаж нашелся, я окончательно окоченела и хлюпала носом. Застыв в нерешительности перед высокими, заставленными бутылями полками, мы синхронно задрали головы. Где-то высоко громоздились сосуды с голубоватым светящимся лосьоном от морщин. На уровне глаз стояли банки с темной густой жидкостью.
— Я принесу стремянку, — задумчиво предложил Здышко, оценив расстояние от пола до бутылей. Он юрко скользнул за стеллаж и с треском проволок по каменному полу ненадежную деревянную лестницу. Я поспешно уступила ему место, когда парень прилаживал стремянку.
— Вот. — Клерк удовлетворенно отряхнул руки.
— Чего вот? — проворчала Ждана, презрительно покосившись в его сторону.
— Залезай, — гостеприимно кивнул очкарик и добавил не без ехидства: — Скалолазка наша.
— Это почему я должна залезать? — зашипела она.
— Потому что из-за тебя нас могут лишить работы! — аргументировал Здышко. — К тому же Ведка в узкой юбке, а я боюсь высоты.
— Я тоже в юбке, — взвилась Ждана, ткнув пальцем на короткий подол платья, обтянувшего пышные формы. Кто из нас двоих… — Она покосилась на стучавшую зубами меня и исправилась: — Из нас троих — мужик?
Здышко злобно засопел, не желая взбираться на стремянку, ровесницу моего дедушки.
— Видишь, спорный вопрос! — Разъяренная дева не собиралась сдаваться. — Забирайся!
Она хлопнула ладонью по перекладине. Ветхая ступенька звучно хрустнула и ощерилась длинными острыми щепками. Стало ясно, что парень не полезет наверх, даже если с ним пообещают поделиться годовой премией. Хотя, пообещай Ждана уступить премию целиком, сдался бы, как миленький, еще бы и комплименты рассыпал целый месяц. Но вместо этого она захлопала ресницами и сладко запела:
— Здышко, детка, я лестничку подержу.
— Лучше я лестничку подержу, — отозвался тот с елейной улыбкой.
Девушка сдавленно зарычала от ярости и прошипела сквозь зубы, ставя на перекладину ногу в красной туфле:
— Ну, сокол, только попробуй мне под юбку посмотреть! Ослепнешь так, что ни одни окуляры не помогут!
— Все равно там смотреть не на что, — едва слышно хмыкнул Здышко, когда Ждана стала подниматься, ловко перебирая руками.
— Я все слышу! — рявкнула она, потянувшись к бутылям. — Держи лестницу, шутник!
Неожиданно стремянка ненадежно качнулась, и девушка тоненько взвизгнула:
— Мама дорогая! Убийцы!
Мы вцепились в деревянный остов мертвой хваткой.
— Это ты убийца! — взвизгнул клерк. — Почувствуй, как под нами сейчас рушится лестница, только карьерная! Чтоб ты знала, забирался я по ней дольше, чем ты по стремянке!
— Веда, он меня оскорбляет! — попыталась найти союзницу Ждана.
— Он прав, — простучала я зубами, шмыгнув носом от холода. — Если я потеряю работу, то снова не смогу съехать от родителей. Ты давно жила с родителями? Вот и помалкивай теперь!
— Позвони своему брату и пожалуйся на меня, Истомина! — буркнула сослуживица недовольно и потянулась к полке с лосьонами.
Между нами повисло холодное, как воздух подземелья, молчание. Работа спорилась. Неожиданно светильники наверху нехорошо затрещали, свет моргнул. Ждана с очередной искрящейся бутылью в руках опасливо покосилась на потолок. Здышко так и замер с поднятыми над головой руками, а я заранее заволновалась.
Через секунду все магические лампы потухли, и подземелье накрыла тьма. Склад наполнился неясными шорохами, несуществующими голосами и вздохами. Я даже испуганно оглянулась, представив крадущееся за спиной чудовище с вязкими ниточками ядовитой слюны в раззявленной пасти, но темнота была статичной — никакого движения.
— Здышко, держи! — прошептала загробным голосом Ждана, и на одну секунду мерцание лосьона раскрасило ее лицо глубокими тенями.
— Ну, когда они там включат свет? — недовольно пробормотал очкарик, и тут его пальцы скользнули по стеклянным стенкам пыльного сосуда…
С оглушительным звоном бутыль грохнулась на пол. Не сговариваясь, мы прыснули в разные стороны. К несчастью, приятель оступился и налетел на стремянку. Лестница опасно зашаталась. Ждана истошно завизжала и вцепилась в полку:
— Ба-ба-баюшки!
Вдруг вопль перерос в сдавленный скулеж, и вслед за ним раздался треск. Силуэт девушки живописно ухнул вниз. Какая-то банка звучно хлюпнула, и сверху на меня плеснуло чем-то густым, похоже, испорченным лосьоном. Жидкость потекла по волосам, по лицу, попала в раззявленный рот. А под ногами, распространяя едкое зловоние просроченной магии, ядовитой лужей растекалась «Вечная молодость».
— Ф-у-у! — Я брезгливо вытерла губы. — Мне что-то в рот попало!
— Я тоже чего-то с пола лизнула! — захныкала где-то внизу Ждана.
И только Здышко аггеловским партизаном затаился в темноте.
На мгновение лампы мигнули, обрисовав страшную картину разрушения. Ждана стояла на коленях, пытаясь освободить зацепившийся за щепку на стремянке подол. Здышко судорожно ощупывал пол, ища потерянные очки. Когда светильники окончательно загорелись, жуть предстала во всей печальной красе. На полках валялись черепки от бутылей, стеклянные осколки устилали залитый чем-то темным и густым пол, а стремянка виновато лежала посреди прохода.
Мы подслеповато щурились, пытаясь прийти в себя. Ждана уселась, устало выплюнула прилипшую к губам прядку. К узкому лбу Здышко приклеилась бумажка с расплывшейся надписью: «Быстро портящийся продукт, хранить в холоде». Парень сдернул наклейку, и его брови удивленно изогнулись.
— Матерь божья! — пробормотала Ждана и вдруг осенила себя божественным знаком. — Истомина, у тебя губы в крови!
