— А жаль, — пробормотала я себе под нос и, запрокинув голову, уставилась в потолок.
Богдан вышел в коридор, плотно закрыл за собой дверь, чтобы не беспокоить хозяина дома. Потом присел рядом со мной на корточки и осторожно погладил спутанные волосы. В его лице отражалось беспокойство, в глазах светилась жалость.
— Ты как? — тихо спросил он.
Ответить «нормально» у меня не поворачивался язык. Я взорвалась вместе с Ратмиром в заброшенной обветшалой мануфактуре, и сейчас от меня осталась лишь телесная оболочка. Если это «нормально», то тогда вопросов быть не может.
— Ты меня ударил. Два раза.
— Прости.
— Придурок, подонок, негодяй, сволочь.
— Точно. — Он поморщился.
— Было больно. Оба раза.
— Хочешь ударить меня в ответ?
— Нет, я хочу тебя пристрелить. Это будет справедливо. Пощечину можно смыть только кровью.
— Дать самострел?
Я не выдержала и, сама того не ожидая, улыбнулась. Улыбка отчего-то показалась ужасно неуместной.
— Стриж уже знает о взрыве?
Богдан нахмурился:
— Конечно.
— Хочу поговорить с ним, — попросила я, разглядывая замысловатый узор на эльфийском ковре, застилавшем пол коридора. Наверное, Стриж сейчас в отчаянии. Старший брат являлся всем его миром, отправной точкой, непоколебимой твердью. Теперь его не стало.
— Позже. — Богдан нахмурился. — Думаю, ему сейчас не до разговоров.
— Ты прав. — Я тяжело вздохнула, неожиданно почувствовав облегчение из-за того, что он мне отказал.
Меня поселили в небольшой, но светлой комнате. Из окна открывался вид на лужайку и деревянные широкие качели с высокой резной спинкой.
— Тебе сейчас поесть принесут. — Богдан чувствовал неловкость, оставляя меня в чужом доме.
Он взбил подушки на кровати и предложил:
— Поспи. Ты выглядишь измученной.
Я безучастно кивнула, рассеянно разглядывая обстановку.
Мне хотелось заснуть и не просыпаться.
Как легко злиться на того, кто просто ушел. Наговорил кучу гадостей, хлопнул дверью, сбежал на другой конец света. Злиться и жить дальше, чтобы в один прекрасный момент выкрикнуть: «Видишь? Ты мне больше не нужен! Я могу без тебя!» Мне злиться было не на кого. Некому что-то доказывать. Мы с Ратмиром даже толком не знали друг друга, да и встретились всего седмицу назад. Тогда почему я чувствовала себя брошенной и так сильно злилась на него?
— Возьми мой коммуникатор. — Брат протянул приборчик со слепым зеркальцем. — Если что-то понадобится, тут же звони.
— Хорошо.
— Я пойду. — Он помялся, но потом все-таки поцеловал меня в лоб, как всегда делал, когда прощался. — Я люблю тебя, сестренка.
Я промолчала, а когда он открывал дверь в спальню, чтобы уйти, не удержалась:
— Прости меня, Богдан.
— За что? — Он удивленно оглянулся.
— За то, что подозревала тебя. Это было ужасно — думать, что ты хочешь меня убить. Мне казалось, что я попала в сумеречную зону. — Неожиданно даже для себя я всхлипнула. — Боже, я так виновата перед тобой!
— Ведка, остановись! — категорично перебил он поток извинений. — Ты моя младшая сестра. Проклятье, мы вместе выжили в нашей чокнутой семейке! Как я могу на тебя злиться?
У меня вырвался смешок.
— Обещаешь не закладывать меня отцу? — спросил на дорожку Богдан.
— Только если ты больше не станешь подливать мне сыворотку правды.
Он уехал, оставив меня тет-а-тет с пустотой внутри. Минул день. Его сменили сумерки, а потом из леса выступила мгла. Сначала она стелилась у самой земли, заползала под травинки, окутывала кусты, а потом потушила небо и зажгла фонари.
Я вышла на улицу и плюхнулась на плетеные качели. Над головой чернело небо, таращилась луна, похожая на спиленный с одного бока круг. Завернувшись в прихваченный плед, я включила экран и попыталась в бесконечном списке имен, больше похожих на клички, отыскать Стрижа. Потом выбрала голосовой поиск и произнесла:
— Ветров.
Аппарат принялся набирать номер. Я прижала трубку к уху и вдруг услышала знакомый красивый голос, от которого защемило внутри. Почему мне даже в голову не пришло, что на фамилию «Ветров» послушная зеркальная память найдет именно его?
«Вале, — поприветствовал меня Ратмир на латыни. — Вы позвонили на номер Ратмира Ветрова. Я не могу ответить, оставьте свое сообщение после сигнала. Позже я с вами обязательно свяжусь. Салве».
Со мной вежливым тоном говорил настоящий профессор истории. Из горла вырвался то ли стон, то ли вздох. Грудь ломило, и я не понимала, почему все еще могла дышать.
— Ветров, — приказала я коммуникатору и снова услышала короткое приветствие. — Ветров.
И снова.
— Свяжись со мной, пожалуйста, — пробормотала я, задыхаясь от слез, и опять велела прибору набрать Ратмира. Неожиданно из трубки вместо голоса автоответчика прозвучала тишина, а потом вдруг знакомый голос произнес:
— Богдан?
У меня на секунду остановилось сердце.
— Рат! — выкрикнула, вскакивая с качелей.
Коммуникатор жалобно пискнул и отключился, полностью разрядившись.
— Нет! — пробормотала я, пытаясь оживить потухшее зеркало. — Нет, нет! Только не сейчас! Проклятье!
Потыкав в черный экран, от злости отшвырнула приборчик в траву. Он звучно хрустнул о камень.
— Чем тебя обидел мой коммуникатор? — прозвучал недоуменный возглас Богдана.
Я резко оглянулась. Старший брат пересекал газон, направляясь ко мне.
— Ты соврал мне! — В моем голосе, прозвучавшем словно со стороны, слышалась злость. — Он жив! Ратмир жив!
Изменившись в лице, Богдан остановился. Я стремительно приближалась, желая ударить предателя побольнее.
— Я не врал тебе. Ты сама решила, что он погиб.
— Проклятье, Истомин! Когда ты научился так талантливо недоговаривать? — выдохнула я и толкнула его в грудь. Он поднял руки и отступил на шаг. — Как ты позволил мне думать, что он взорвался! Целый проклятый день я оплакивала его, чтобы потом вдруг дозвониться! Ненавижу тебя, Истомин! Немедленно набери его!
— Веда, успокойся, — примирительно отозвался брат.
— Я сказала, сейчас же! — выпалила я.
Неожиданно за разлапистыми дубами со стволами шириной в два человеческих обхвата взревел мотор автокара. Я настороженно замерла. Вдалеке завизжали тормозные колодки, словно кто-то яростно рванул с места и резко затормозил, чтобы вписаться в крутой поворот.
