Он взглянул на лошадей.
— Я дам вам по пятьдесят долларов за голову, а взамен можете оставить моих в лагере Джонсона на ручье Хангри Крик. Скажите ему, чтобы дал взамен двух серых.
Джонсон встретил их у кораля, когда они подъезжали. Он оказался высоким человеком с птичьим подбородком; он бегом выскочил из своей кое-как выстроенной бревнчатой хижины.
— Приготовьте нам, пожалуйста, серых. Барстоу сказал, что мы можем взять их. Мы едем в Портленд.
Яблочко на горле Джонсона запрыгало вверх-вниз по вороту его порванной рубашки.
— Незнакомец, это чистое сумасшествие! Чистейшее сумасшествие! Эти индейцы модоки только вчера убили на ручье траппера и сожгли пару ферм! Мистер, против них вам двом не выстоять!
Жан снял лассо со столба кораля и вытряхнул петлю. Один из серых шарахнулся, но Жан бросил лассо и легко поймал обоих. Кони были великолепными, и пока Жан ловил их, Бен расседлывал старых. Все еще протестуя, Джонсон смотрел, как они забрались в седла и уехали.
Оба смертельно устали. Их план выспаться в Айреке рухнул из-за непредвиденной стычки с бандитами. Веки Жана были тяжелыми, глаза постоянно закрывались, он ехал, как и Бен, в своего рода ступоре.
Через несколько часов они шагом вели коней по дну ручья Беар Крик, когда в нескольких ярдах впереди них в воду ударила пуля и рикошетом отлетела в кусты. Оглянувшись, они увидели, что из леса, стоявшего позади справа, вылетели пять индейцев и, развернувшись веером по лугу, понеслись в бешеном галопе, дико вереща.
— Первый выстрел всегда должен попасть в цель, Бен. — Жан поднял винтовку и прицелился. Теперь ему совсем не хотелось спать. Он глубоко вздохнул, наполовину выдохнул, и его палец на спусковом крючке напрягся. Винтовка в его руке подпрыгнула, и мчавшийся впереди модок упал лицом вниз с бешено скачущей лошади. Выстрел Бена раздался через долю секунды, и в нападавшей группе индейцев упала лошадь, выбросив седока.
У обоих были винтовки «Портер Перкашшен Таррет» 44-го калибра с девятью зарядами. Усевшись поплотнее в седле, Жан выстрелил еще два раза и увидел, как второй индеец пошатнулся и начал сползать, ухватившись одной рукой за гриву лошади и сидя высоко на ее плечах. Модоки остановились; двое из них были убиты, один ранен. Они приложили ладони к глазам, глядя вслед Жану и Бену Турку. Поскольку они привыкли к однозарядным винтовкам, многочисленные ответные выстрелы были для них слишком страшными.
В Джексонвилле Жан с Беном остановились, чтобы выпить кофе и поесть сэндвичей, и часом позже забрались на невысокий холм и немного поспали, доверив коням охранять их покой на случай, если появятся индейцы. Еще два раза они меняли лошадей, неохотно расставшись с серыми, потому что знали, что такие кони были большой редкостью. Они проехали место, называющееся Джампинг-офф Джо — Прыгающий Джо — а потом, пересекая ручей Кау Крик, видели множество следов индейцев. В таверне Джо Нотта Лабарж с Беном Турком опять поменяли лошадей. После еды и короткого отдыха они двинулись дальше.
Когда до Портленда оставалось меньше двухсот миль, они заметили вдалеке хижину, амбар и корали. За постройками виднелись скошенные посевы. Они подъехали к хижине, громко объявив о своем присутствии.
В двери появился человек с желтыми бакенбардами с ружьем в руках.
— Спешивайтесь и отдохните, незнакомцы, — пригласил он. — Вы первые люди за две недели.
— Модоки вышли на тропу войны, — объяснил Жан, затем махнул головой в сторону скошенных посевов. — Что это было... пшеница?
— Ага.
— Я куплю ее. Сколько вы хотите?
— Уже продал все, мистер. Парень по имени Бонвит из Орегон-сити скупил в округе всю пшеницу. Да он везет в Уильяметт, наверное, больше двух тысячей бушелей.
Они поели и через тридцать минут снова забрались в седла. Им срочно надо было встретиться с Бонвитом из Орегон-сити.
Он оказался коренастым человеком в хорошем костюме и плотно зажатой в зубах сигарой. У него было широкое лицо и редкие, взлохмаченные волосы. Он пожевал свою потухшую сигару и сплюнул в медную плевательницу.
— Продам, — без обиняков выложил он. — За наличные!
— Мне нужно две тысячи бушелей, доставленных в Портленд, — сказал Лабарж и начал отсчитывать золото.
Бонвит еще раз пожевал сигару и бросил на Лабаржа удивленный взгляд.
— Вы везли это по тропе? Только двое?
— Некоторое время нас сопровождали модоки.
В Портленде они продали лошадей. Жан Лабарж с Беном Турком проскакали шестьсот шестьдесят пять миль за сто сорок четыре часа.
Глава 14
Барон Поль Зинновий cидел за своим письменным столом в одной из гостиниц Сан-Франциско. Пшеница была уничтожена, но Лабарж исчез, и это его беспокоило. За шхуной пристально наблюдали, пока она не отплыла; Лабаржа на борту не было.
Барон, хмурясь, вышагивал по комнате. Ротчев, казалось, был готов остаться здесь, в Сан-Франциско, и пока дело обстояло именно так, Зинновию ничто не угрожало. У него были инструкции, которые запрещали кончать с Ротчевым здесь. Если бы граф исчез в северных морях, не последовало бы никакого расследования, кроме его собственного. Или при высадке на какой-нибудь маленький остров их могли атаковать индейцы колюш...
Официально Русская Американская компания терпела убытки, но на самом деле несколько высокопоставленных чиновников получали очень неплохие деньги, занижая выплаты «промышленникам» и увеличивая расходы в отчетах, предназначенных для акционеров. Если Ротчеву удастся доставить пшеницу в Ситку, ситуация смягчилась бы и цены пришлось понизить.
Опасно было оставлять Ротчева без наблюдения. Здесь, в Сан-Франциско жили «бостонцы», которые могли свидетельствовать о жестокости компании, и Ротчев в любой момент мог решиться отправиться на север — его визит, вероятно, был бы самой большой неприятностью для Зинновия.
Ни один из его агентов ничего не узнал о Лабарже. Вечером того дня, когда случился пожар, его видели на верховой прогулке с Еленой Гагариной, но на пожаре он появился, словно ниоткуда, а Елена, если и знала что-нибудь, держала рот на замке. Без пшеницы Лабарж не мог причинить какие-либо серьезные неприятности, и тем не менее странно, что он изчез. Следовало, однако, заниматься каждым делом по очереди, а на очереди сейчас стоял Ротчев.
«Сасквиханна», как Лабарж переименовал шхуну, прибыла в Портленд всего через несколько часов после него. Зная, что если он доберется до Ситки быстрее барона Зинновия, его шансы закупить хорошую партию пушнины, намного увеличивались, Жан, как только загрузили последнюю тонну пшеницы, проложил курс до пролива Королевы Шарлотты.
Выйдя из устья реки Колумбия, когда холодный ветер взбивал белые пенистые шапки на волнах, «Сасквиханна» легла на борт и твердо взяла курс на север, словно стремясь как можно быстрее попасть в ледяные зеленоватые воды, что лежали впереди.
