Старый семейный ветеринар еще раз проверил у подарочной команды пульс и концентрацию солей молочной кислоты, выразил подозрение, что у Гастона в крови есть алкоголь, но потом ко всеобщему успокоению объявил, что с медицинской точки зрения вылету ничего не мешает. По толпе прокатился возбужденный шепот, когда перед санями встал Дед Мороз:
— Сто-о-оп, я запрещаю вам ехать на моих санях! — закричал было он, но тут упряжка пришла в движение, и несколько секунд полозья саней скрежетали по каменистой почве саванны. Затем режущий ухо звук оборвался, транспортное средство воспарило над землей, поднялось выше и описало несколько кругов над львиным домом и смежным зданием офиса. Мать Гастона заплакала еще пуще, угрожая потоками слез смыть окружающих. Гериберт бросил взгляд на санные часы. Они показывали 23:59:59, потом перескочили на 00:00:00, и дата тоже сменилась на 24 декабря. Табло замигало красным цветом, наступил день раздачи подарков. Гериберт крикнул: «Поехали!» И они понеслись.
Летающий объект с изрядной скоростью устремился вперед, встречный воздушный поток развевал шубу Гериберта. Он намеренно ее не застегивал, иначе скорость полностью вышла бы из-под контроля. Исключительными возможностями шубы он хотел воспользоваться только во время раздачи подарков в каком-нибудь большом городе.
Нащупав мешок с подарками, Гериберт почувствовал под рукой что-то большое и плюшевое, наверно, это была какая-то мягкая игрушка, выпавшая из упаковки.
— Вот и тебе подарочек! — произнес низкий голос.
— Папа? Ты что здесь делаешь?
— Я — твой подарок, небось, каждый хотел бы справить Рождество со своим отцом, правда?
— Ну… — неуверенно ответил Гериберт, — это как посмотреть…
— Чего-чего? Скажи просто, что ты не рад.
— Да нет же, я рад, просто у меня такое чувство, что ты спрятался в мешок с подарками не для того, чтобы отпраздновать Рождество со своим сыном.
Тут Эрвин с такой силой хлопнул сына по плечу, что тот едва не вывалился из саней.
— Ха-ха, да ты у меня парень не промах, мы с тобой, кажется, все-таки родственники. Во всяком случае, ты сразу замечаешь, когда тебя кто-то хочет надуть.
— Хватит болтать чепуху, папа, чего ты, собственно, хочешь?
— Я хочу сани, — прорычал Эрвин.
— Но об этом не может быть и речи, сперва нам нужно раздать подарки! — в ужасе воскликнул Гериберт.
— Раздача подарков закончена, хватит, давай-ка сюда поводья, теперь я буду править! — и с этими малоприятными словами отец действительно захватил командование на подарочных санях.
Теперь наступает действительно драматический момент в этом не совсем бедном драматическими поворотами повествовании. А ведь все складывалось так хорошо: Рождество, казалось, было спасено, во всяком случае, раздача подарков. Ведь Гериберт и его друзья вполне справились как с офисной, так и с разъездной работой. Но теперь бразды правления захватил отец Гериберта, а его интересовало только одно:
— Пожелал ли кто-нибудь себе сырого мяса, лучше всего свежатины с кровью?
— Не думаю, папа, кто же желает себе такое на Рождество?
— Например, я, меня потихоньку начинает донимать голод.
— Тогда надо было просто записать желание на листок, и мы точно в срок доставили бы вам сырого мяса, — сказал Гастон, вид у которого был довольно кислым.
Этим советом окапи коснулся больного места Эрвина, а именно — слабости в чтении и письме, которой, как мы знаем, страдали также Паша с Султаном, да, собственно, и вся его стая. Эрвин понуро замолчал и с силой рванул поводья.
— Ты хоть знаешь, куда хочешь ехать, папа? — спросил Гериберт.
— Домой, конечно, куда же еще, — проворчал вожак стаи.
— И где же ваш дом? — спросил Басти, который предпочитал подходить к делу с практической стороны.
— Ну, там, откуда мы приехали, — снисходительно проговорил Эрвин, но когда осмотрелся по сторонам, то понял, что уже совершенно ничего не понимает. Да где же они находятся? Дитер бросил взгляд на компас и сказал:
— Ровно 23 градуса западной долготы.
— Н-да, похоже на то, — сказал Эрвин, просто чтобы что-то сказать, поскольку он, конечно, не мог отличить двадцать третий градус от двадцать четвертого. В замешательстве он наскоро перебрал все возможности, которые у него оставались:
1. Съесть Дитера
2. Съесть Гастона
3. Съесть Кнута
4. Съесть Басти
5. Съесть Гериберта
6. Съесть Дитера и Гастона
7. Съесть Дитера и Кнута
8. Съесть Дитера и Басти
9. Съесть Дитера и Гериберта
10. Съесть Гастона и Кнута
11. Съесть Гастона и Басти
12. Съесть Гастона и Гериберта
13. Съесть Гастона, Кнута и Басти
14. Съесть Гастона, Кнута, Басти и Гериберта
15. Съесть Кнута и Басти
16. Съесть Кнута и Гериберта
17. Съесть Кнута, Басти и Гериберта
18. Съесть Басти и Гериберта
19. Съесть Дитера, Гастона и Кнута
20. Съесть Дитера, Гастона, Кнута и Басти
21. Съесть Дитера, Гастона, Басти и Гериберта.
Считать в уме отец Гериберта действительно умел на удивление хорошо. Даже на высоте четырех тысяч метров. Но он никак не ожидал, что существует аж двадцать один различный вариант съесть присутствующих, и поэтому несколько озадачился.
— Папа, а можно тебя спросить — что ты вообще собираешься делать с санями?
Отца слегка передернуло, но как вожак стаи он обладал определенными стратегическими навыками, и поэтому ему было ясно, что надо как можно скорее изложить свой план. И он поведал, что Паша и Султан вознамерились отстранить его от должности вожака стаи — и все это из-за дурацкого Деда Мороза, и поэтому он решил вернуться с санями и массой подарков к своей стае и поставить на место двух зарвавшихся младших вожаков. Хотя отец умел рассказывать в достаточно хорошем темпе, на это все-таки понадобилось известное время, и когда все было наконец выяснено, Дитер сказал:
— Теперь у нас уже ничего не получится, Гериберт. Ты забыл застегнуть шубу, прошло уже много часов, а мы еще ни одного подарка не вручили.
Тут Гериберт заметил свою оплошность. Дитер был прав, раздача подарков была практически сорвана.
— Это твоя вина, папа. Теперь миллионы детей ждет разочарование.
— Ну и что, мне от этого только лучше. Ты можешь себе представить, что произойдет в стае, если пойдут разговоры, что мой сын играл роль Деда Мороза и развозил людям подарки?
