Джордж положил перед собой чистый лист бумаги и принялся писать, излагая собственный взгляд на биографию отца. Трелони не уходил, да его и не гнали. На столе он заметил продолжение «Дон Жуана».
– Позвольте? – он взял исписанные листки и принялся читать. Нет, талант Байрона, как считали многие в Англии, не исчерпал себя. Трелони продолжали восхищать поэтические строки, выходившие из-под пера Джорджа. Он зачитался и не заметил, как тот закончил письмо.
– Вот ответ. Благодарю за оказанную честь. Но прошу по возможности внести изменения, – перед Байроном лежали три страницы. – Пишу тут и про моего двоюродного деда, пятого лорда Байрона, убившего на дуэли мистера Чаворта. Дед вовсе не страдал по поводу своего поступка и даже хранил шпагу, которой пронзил несчастного. Я же был, представьте дорогой Эдвард, влюблен во внучку мистера Чаворта. Наши семьи отчасти желали этого брака, дабы устранить давнюю вражду, – Джордж показал на письмо: в нем он описал и этот эпизод из своей жизни. – Мы так и не поженились, оно и к лучшему. Был момент, когда я имел возможность с внучкой мистера Чаворта встретиться. Она уже к тому времени вышла замуж, но милая, мудрая Августа отговорила меня. Сказала, старые чувства могут вспыхнуть вновь, а это не нужно ни мне, ни замужней даме…
Не поняв, зачем описывать такие подробности малознакомому человеку, Трелони вновь промолчал. Пошелестев бумагами, он промолвил:
– Вы превосходно пишете. Я почитал новые части. Их стоит опубликовать как можно быстрее. Что ваш издатель?
– Обижен за публикации в «Либерале». Впрочем, сотрудничеству с Хантом приходит конец. Отъезд в Грецию поставит точку в моем посильном участии в издании опального журнала. Он во многом поставит точку, и слава богу!
– Сколько вышло номеров? – поинтересовался Трелони.
– Четыре.
– Чем собирается заняться Ли? Он не просится в поход с нами?
– Понятия не имею, чем он займется. Скорее всего, будет воспитывать очередного отпрыска. Греция ему ни к чему. Ли хватает борьбы с женой и неуправляемыми детьми. Как жаль Мэри! Она с ними пыталась отвлечься после смерти Перси, но Ханты извели ее окончательно. Ей следует быстрее выехать в Англию. Как только она утешит Терезу, надеюсь, сразу тронется в путь.
На следующий день выяснилось, что в дальнейшей судьбе Мэри странным образом начал проявлять участие Хант. Надвигающийся, как черная туча над его головой, отъезд Байрона крайне беспокоил Ли. Финансовое положение, не улучшавшееся, а ухудшавшееся день ото дня, отягощалось плохими продажами журнала. Когда Шелли звал Ханта в Италию, тот и предположить не мог, что его ожидает вдали от родины. Смерть Перси оставила всю семью на попечении Байрона, не почитавшего Ли за близкого друга.
– Он хочет продолжать висеть на моей шее, – жаловалась Джорджу Мэри. Всячески обхаживавший ее Трелони тоже был тут как тут. После отказа Клер выйти за него замуж Эдвард кинулся к ногам Мэри Шелли. – Когда я объявила, что уезжаю в Англию, он пытался меня уговаривать остаться или взять их семью с собой. Но мне едва хватает средств на путешествие. И те даешь ты, Джордж, – ее лицо приобрело печальное выражение, которое редко менялось на чуть более радостное.
– Нет уж, пусть выкручивается сам, – резко вставил Трелони, выражавший готовность помогать Мэри, но никак не огромной семье Ли. – Простите, дорогая, мой неподобающий тон. Однако вам следует соблюдать свои интересы в данном вопросе.
Байрон согласно закивал. Он расположился напротив Мэри за столиком в саду. Трелони стоял возле стула Мэри, преданно глядя на нее сверху вниз.
– Ох, Эдвард, сядьте же, – махнула она платком, которым изредка промокала сухие глаза. – Мне надоело каждый раз задирать голову, чтобы обратиться к вам.
Трелони с видимым удовольствием сел возле Мэри и наполнил свой бокал вином.
– Где ваш череп? – спросил он Джорджа, заметив, что тот пьет из обычного бокала. – Неужели потерялся?
– И не надейтесь! Просто я его уже отнес на корабль. Мы скоро выходим в море, вы помните? – Байрон усмехнулся. – До десятого осталась неделя. Или до двенадцатого.
– Почему ты выбрал эти две даты? – Мэри удивленно посмотрела на него.
– Я обращался к одной женщине. Она гадает на картах и сверяется со звездами – двойное предсказание. Оба говорят за эти числа. Гадалка не советовала переносить отъезд.
– И погода благоприятствует, – вставил Трелони. – Все спокойно: ни облачка, ни сильного ветра.
– Ах, вы помните, когда погиб Перси, тоже ничего не предвещало беды, – Мэри нахмурилась. – Надеюсь, Джордж, за тобой не приходит Аллегра, и нет иных знаков, предвещающих беду.
Байрон и Трелони переглянулись и дружно ответили «нет». Но оба помнили, о чем еще говорило предсказание: путь назад в Италию отрезан всем: Джорджу, Эдварду и Пьетро. Брат Терезы не знал о гадалке и спокойно готовился к отплытию. А Байрон и Трелони долго обдумывали сказанное пожилой итальянкой.
– Мне думается, мы вернемся в Англию или останемся в Греции, – размышлял Трелони. – Вы, дорогой Джордж, станете кем-то вроде короля. Греки вас не забудут и превознесут до таких высот, что уехать от них вы уже не сумеете. А я? Останусь при вас. Но обязательно съезжу в Англию рассказать про наши подвиги. Глядишь, напишу воспоминания…
– Иных знаков, кроме как ехать в Грецию, нет, – ответил Мэри Байрон. – Десятое или двенадцатое – числа, угодные звездам. Хорошо бы успеть, – иногда казалось, он говорит, словно в бреду, и Мэри становилось страшно. Она вспоминала другого Джорджа. Джорджа, который приехал в Женеву и на спор писал страшную историю про вампиров. Джорджа, с которым был так близок Перси. Не истощенный и больной, лысеющий, высокий мужчина, потерявший интерес к увеселениям, театрам и приемам, а галантный, светский денди с загадочной улыбкой на устах…
– Помню, даты всегда играли важную роль, – вступил Трелони. – Моряки смотрели на числа, и если какое-то число имело плохое знамение у команды, никогда не выходили в море, ждали, пока не наступит следующий удачный день. Мы поступим так же. Не волнуйтесь, дорогая Мэри, наш путь будет счастливым. Со дня на день придут письма с точными указаниями куда направляться.
Мэри вздохнула. Мир, который строил поэт Перси, рушился на глазах. Уехала Клер, теперь уезжают Байрон и Трелони. Ей самой придется возвращаться в Англию на милость отца Перси, обещавшего помощь внуку, только если тот будет жить рядом с ним. Красивые мечты юности исчезали в воздухе, растворяясь, тихо улетая прочь.
– Возвращение домой неизбежно, – промолвила она. – Я не забуду Италию и те дни, что мы провели здесь. Мы ведь были счастливы, не правда ли, Джордж?
Он кивнул:
– Безусловно. Лучшее всегда остается позади, дорогая Мэри. Лишь потом мы понимаем, насколько прошедшие дни прожиты лучше, полнее, чем настоящие, а тем более будущие. Мы оглядываемся с грустью, потому что понимаем: прежними мы не будем. Позаботься о Терезе в первые дни после моего отъезда. Первые дни станут для нее самыми тяжелыми. Когда она уедет с отцом в Равенну, отправляйся в путь сама.
