К шести утра перед взором путешественников возникла Генуя. Красотка, казалось, насмехалась над ними: вот, снова я, никуда вы от меня не денетесь… И погода тоже вторила насмешнице. Ветер утих, выглянуло солнце.
– Вы много потеряли, Пьетро, – заявил Байрон выползшему из каюты Гамба. – Такое нечасто увидишь! Скажите ему, дорогой Эдвард! Зрелище куда как впечатляющее!
В стоявшем на палубе мужчине с трудом угадывался прежний Байрон. Точнее сказать, именно прежний и возродился. Пьетро помнил того человека, с которым познакомился в Венеции, и сейчас перед ним стоял именно он – в распахнутой на груди белой рубашке, со сверкающим взглядом и развевающимися на ветру волосами.
– Отличный знак! – воскликнул в ответ Трелони. – Буря в начале пути – хорошее знамение!
К ним подошел капитан:
– Сэр, починка повреждений займет как минимум один день.
– Ничего страшного, – кивнул Джордж. – Мы съездим в Альбаро, – обратился он к друзьям, – За виллой остался следить господин Бэрри. Вряд ли он так быстро привел дом в упадок, – все рассмеялись сказанной шутке и согласились отправиться на несколько часов в Салюццо.
В пути Трелони не преминул продолжить высказанную им мысль:
– Был случай точно такой, как у нас сегодня. Вышли из порта, но грянула буря, и пришлось вернуться обратно. Один матрос сказал, что буря – прекрасный знак, обещающий в дальнейшем удачный морской поход. Капитан позволил части команды сойти на берег. И тут другой матрос внес сумятицу, объявив, что с корабля уходить в подобной ситуации нельзя. Хорошее знамение – буря, но выход на берег считается дурным знаком, поэтому следует остаться на борту. Не все послушались совета. На следующий день мы вновь вышли в море. По прошествии трех дней на нас напали пираты. Они убили несколько людей и ограбили судно. Представьте наше удивление, когда выяснилось, что погибли лишь те, кто выходил на берег!
Некоторое время Пьетро и Байрон молчали.
– Значит, мы зря отправились в Альбаро? – наконец вымолвил Джордж. – Следовало оставаться на «Геркулесе»?
– О, не думаю, – спохватился Трелони. Чуть запнувшись, он быстро затараторил: – Тот корабль стоял не в своем порту. Мы же возвратились домой. Если домой, то можно и знамением не считается. Мы вообще не успели отойти достаточно далеко.
Несмотря на подобные заверения, остаток пути друзья провели в тишине – разговаривать не хотелось. На вилле банкира не оказалось. Байрон поднялся в свою комнату и оставался там до вечера. Настроение у всех испортилось, но Трелони это не помешало плотно пообедать в компании с Пьетро. Джорджу наверх отправили тарелку с сыром и вино. Однако он к трапезе не притронулся, лишь выпил вина.
– Эх, сглупил я, конечно, – раскаивался Трелони, – совсем не сообразил, о чем речь веду.
К пяти вечера Байрон спустился вниз. Он почти ничего не ел весь день, но успел исписать несколько страниц и принять ванну.
– Без Терезы в доме пусто, – меланхолично произнес он. – Я постоянно расстаюсь с прошлым, но мне неведомо, что готовит будущее. Где мы будем ровно через год, в этот же день? Кто знает… Вот вы, Трелони, скажете мне?
Боясь опять попасть впросак, Эдвард задумался над своими словами.
– Мы будем здесь, в Италии. Уверен, уже вернемся обратно, – неуверенно произнес он. – Нам пора возвращаться в Геную, не правда ли? – сменил он тему, вставая со стула.
Вернувшись в порт, Джордж обнаружил корабль полностью готовым к выходу в море.
– Необязательно ночевать в Генуе, – сказал капитан. – Ветер ночью вряд ли переменится, поэтому предлагаю выходить сейчас. Так мы попробуем наверстать упущенное сегодня время.
Байрон согласился. Оставаться в порту ему не хотелось. Прекрасные виды Генуи больше не привлекали взор. Следующей целью вояжа был Ливорно: там следовало остановиться хотя бы на пару дней, уладить неоконченные дела и, возможно, получить почту.
* * *
На пятый день «Геркулес» бросил якорь в порту Ливорно. Пришвартованные корабли отсалютовали новичку. Особенно их приветствовало судно, пришедшее из Греции. Знакомые пейзажи обрадовали Байрона. Но долго задерживаться в Ливорно Джордж не намеревался. Господин Веб, английский купец, проживавший в городе, собирался снабдить команду порохом и другими необходимыми вещами, отсутствовавшими в Греции.
Днем Байрон в отличном настроении прогуливался с собакой неподалеку от порта. Ночевали все на корабле, и даже лошадям пришлось смириться с теснотой трюма. Они стояли, перебирая копытами, периодически фыркая и мотая головами из стороны в сторону, словно показывая свое неудовольствие. Настроение у Джорджа поднялось еще больше, когда он неожиданно получил письмо от Гете.
– Представьте, господа, – делился он с Пьетро и Трелони, – это ли не чудо! Сам Гете прислал мне лично стихотворение в благодарность за посвящение ему трагедии «Вернер». Сам Гете, господа! Представить трудно, а точнее, вообще невозможно!
– Дорогой Джордж, вы также ответите стихами? – спросил Трелони, восхищенно рассматривая листок, исписанный рукой немецкого гения.
– К сожалению, суета не дает мне спокойно потрудиться над достойными Гете строчками. Вечером напишу ему ответ в прозе, изливаясь в благодарностях за письмо. Принесу тысячи извинений за то, что не в силах ответить иначе, но это лучше, чем писать никчемные стихотворения. Я напишу о путешествии в Грецию, и, надеюсь, он простит меня.
Уже ночью Джордж сел за письма. Он хотел успеть отправить их из Ливорно. Первое было адресовано Терезе.
– Много написать не получилось, – днем следующего дня, вздохнув, сказал Байрон Эдварду. – Когда-то я писал длинные письма матери и, конечно, любимой сестре Августе. Прекрасная переписка у нас идет с Вальтером Скоттом. Почему же я неспособен написать любимой женщине, Трелони? Почему я не нахожу слов? Я всего лишь заверил ее в своей неизменной любви и поставил точку. Нет, неправда. Еще указал, что и тысячи слов не хватит выразить мои чувства к ней, – он опять вздохнул.
– О! Женщине этого будет вполне достаточно! – заверил друга Трелони. – Поверьте, им нравится слушать долгие заверения в вечной и пылкой любви, но в крайнем случае они вполне готовы довольствоваться и более краткими фразами. Графиня будет безмерно счастлива получить от вас весточку. Кстати, вы написали, что здоровы? Она всегда очень волнуется по поводу состояния вашего здоровья.
– Да, мой друг. Пожалуй, я не был так краток, как полагал в начале беседы. Кроме заверений в любви и верности я действительно написал, что все мы пребываем в полном здравии. Надеюсь, это короткое письмо сделает ее чуть счастливее. Гете я написал раз в десять больше, но не более осмысленно. Рассыпался в благодарностях, искренне почитая за честь получить от него послание. Потом кратко описал цель своего путешествия и обещал, при благоприятных условиях, по возвращении из Греции посетить его в качестве преданного почитателя, – Байрон стоял, опираясь о борт корабля. Выглядел он не в пример последним месяцам жизнерадостным и бодрым. Даже чрезмерная худоба меньше бросалась в глаза.
